И вот однажды вечером Томи вернулся домой и, рассортировав подобранные бумажки, обнаружил половину разорванного письма. Из куска конверта, где полностью уместился адрес отправителя, он вынул обрывок листка и прочел: «Какая же ты все-таки жестокая сволочь! Ты же знаешь, что мне негде жить. Яэль». И все.
Томи подклеил письмо с конвертом к общему полотну, рассуждая при этом, что, судя по почерку и ошибкам, писала не урожденная израильтянка. Интересно откуда? А тот человек, видимо, действительно сволочь. Интересно, что он сделал этой Яэли, что ей негде стало жить? Отнял у нее квартиру? Или выгнал из своей? А эта Яэль, что она такое ему сделала, чем заслужила такое жестокое обращение? Да что бы ни сделала, все равно нельзя. И очень может быть, ничего такого страшного, Томи знал из книжек и из телевизора, что люди часто без веской причины плохо обращаются со своим лучшим другом и иногда даже его убивают. Но лишить человека места для жизни! Это, может, и еще хуже. Томи даже вздрогнул, вообразив себе на мгновение, что у него нет вот этой квартиры, и быстро посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что она есть.
Да, квартира была, и большая, гораздо больше, чем нужно было Томи. Три комнаты, а ему одной вполне хватило бы.
Томи представил себе маленькую бедную девушку, эту Яэль. Хорошенькую, наверно. Представил себе, как она бродит по улицам, не зная, куда деваться, может быть, плачет — и сам чуть не заплакал от сочувствия. Заплакать он не успел, вспомнил, что на конверте был обратный адрес, значит, где-то она все-таки жила. Но ему жаль было расстаться с бедной маленькой Яэлью, и он решил, что она живет там временно, у знакомых, спит где-нибудь на неудобном диване в салоне. А нанимать жилье, наверно, денег нет. И может быть, у нее вообще никого нет? И очень скоро знакомые ее попросят… а вдруг уже попросили?
Томи схватил конверт и, не сменив свой рабочий комбинезон, бросился на улицу.
На звонок открыла дверь пухленькая девочка-подросток с фарфоровым личиком и выпуклыми пунцовыми губками. Это, конечно, не могла быть Яэль, но у Томи перехватило дыхание. Он заулыбался изо всех сил и с трудом прошептал:
— Я… Яэль здесь живет?
— Мама! Тут тебя спрашивают! — крикнула девочка в сторону квартиры, а потом заметила надпись на кармане у Томи: — Из окружающей среды!
— Какой еще среды? — послышался голос из глубины квартиры. — Если это опять насчет двора… — К двери подошла полная светловолосая женщина лет тридцати пяти, в пестром халате и с блестящим от крема лицом. — Если насчет уборки двора, то это не ко мне. Мы тут вообще не живем, только временно.
— Я знаю, — сказал Томи, тщетно пытаясь убрать улыбку. — Я не насчет двора.
— А насчет чего? Надо же, уже и по вечерам стали ходить, покоя людям не дают.
— Я не насчет… Просто мне случайно стало известно, что вы… что вам…
— Что именно? — миловидное лицо женщины исказилось гримасой подозрительности. — Что вам известно? Неужели опять он? Чего ему еще?
— Нет, — растерянно пробормотал Томи, — никакой не он, а я сам.
— Что — вы сами? И почему вам кажется, что все это так смешно?
— Нет, совсем не смешно, это я так. — Томи, в сущности, хотелось теперь уйти, но он не знал, как это сделать. Отчаянным усилием согнав улыбку, он продолжал говорить то, что заготовил по дороге сюда: —…случайно узнал, что вам негде жить. А я… мне… у меня…
Лицо женщины немного расслабилось и снова стало миловидным.
— Вы что, квартиру сдаете, или что? Это бы очень кстати. Если не слишком дорого.
— Недорого… в смысле, очень недорого… в смысле, вообще не…
— Конкретно сколько? И что за квартира? Мне большая не нужна.
Снова забыв улыбку на лице, Томи продолжал невнятно объяснять, что он имеет в виду, тоскливо надеясь, что женщина откажется. Но она, хотя и не поняла, как он о ней узнал и что все это значит, чутьем догадалась, с кем имеет дело, и согласилась.
Томи живет теперь совсем не так, как раньше, и гораздо лучше. Ему только при матери так хорошо жилось.
Яэль оказалась женщиной практичной и хозяйственной. Она не позволила Томи выбросить коробки, стоявшие в материной спальне, а разобрала все предметы и отделила все, что может еще пригодиться в хозяйстве. И просторная квартира снова наполнилась полуживыми вещами. Яэль не спрашивала Томи, как эти вещи к нему попали, естественно решив, что он нашел их в процессе своей работы по очистке окружающей среды. А Томи не стал говорить ей, какой глубоко неофициальный характер носила его работа. Он отдал ей найденные золотые и серебряные вещички, но ей эта его работа все равно не нравилась, и она со временем подыскала ему служебное место, подобное тому, которое он занимал раньше. Хватит, сказала она, окружающая среда и без тебя проживет. Нечего тебе искать по помойкам.