— Ты еврейка или кто? Или ты шикса патлатая, гойская поблядушка?! — кричал он. — Сорок лет скоро, вся грудь наружу! Не слышала такого слова «цниют»? Скромность?
Поля молчала и делала по-своему. Развода она не просила, ждала, чтобы это сделал Миша, — она догадывалась, что у него это получится быстрее и легче, чем у нее. Он и сделал. Раввины пытались примирить их, Поля и здесь не возражала, но знала, что примирения быть не может, и только удивлялась, почему все это не произошло раньше, еще там, а здесь пошло так быстро.
Не миновало и полугода, как Миша женился на вдове, которая одевалась точно так, как ему хотелось, и пищу тоже готовила как надо, по правилам, которые для Поли были непостижимы. У вдовы было двое детей, а через год у них появился третий. И дальше ежегодно рождался еще один, Поля уже не знала, сколько их всего.
Развод вызвал у нее смешанные чувства. Ей было жаль прожитых вместе лет, жаль было считать их потерянными. И конечно, жаль было Толика, который сразу ушел жить в семью отца. Он тоже носил уже на бритой голове с завитыми прядками вдоль ушей маленькую тюбетеечку под названием кипа, а сверху большую черную шляпу и прошел болезненную хирургическую операцию, которая, как считалось, сделала из него настоящего еврея, вступившего в союз с Богом. Звали его теперь не Анатолий, а Амнон, но это ничего, говорила себе Поля, тоже красивое имя. И ее утешало сознание, что его место именно там, что ему там хорошо, лучше, чем с ней. А вновь обретенная свобода принесла такое облегчение и упрощение жизни, что она была почти счастлива.
В школе преподавать ей здесь не пришлось, не сумела как следует освоить язык. Но работы хватало — по два часа в день она помогала покупать продукты и стряпать симпатичной горбатенькой старушке, а остальное время мыла полы и убирала в трех домах. Работа была тяжелая, скучная и непочетная, но Поля была здорова и прилежна, заработок получался по ее потребностям достаточный, а почет совсем не занимал ее мыслей. Она сняла себе маленькую квартирку в старом, запущенном доме в центре, так называемую «студию», незаконно построенную соседом на крыше. Там была комната и крошечный отдельный закуток без окна, где она устроила себе спальню.
А после этого она занялась комнатой. В углу был кран с раковиной и газовая плитка, их она отгородила длинным вазоном с неизвестным ей растением с большими красно-зелеными листьями. Прямо над вазоном она повесила клетку с двумя красно-зелеными попугайчиками-неразлучниками и растроганно любовалась, как они все время целуются и милуются. А еще выше, над клеткой, свешивались с потолка светло-зеленые плети растения, названия которого она тоже не знала, но оно напоминало ей лианы. Постепенно стены комнаты закудрявились вьющимися растениями, сквозь которые проглядывали большие красные и желтые цветы ибискуса. Со временем ей удалось найти и купить трех блестящих черно-синих колибри — продавец предупредил ее, что в доме они вряд ли выживут, но она ставила им каждый день свежие цветы, наливала воду с медом, и они, словно подвешенные на невидимых нитях, толчками передвигались по своей просторной клетке и выглядели весело и деловито.
В ближайшем парке Поля выкопала небольшой отросток жесткой остролистой агавы, и он разросся так быстро и так сильно, что ей уже дважды приходилось менять ему горшок. В том же парке она, не желая засорять свой дом химией, собирала по субботам божьих коровок, чтобы ее растения не страдали от тли.
Проходя через богатый соседний квартал, она украдкой отламывала ветки разных красивых растений, с цветами и без цветов, которые свешивались через ограду. Дома она ставила их в воду, надеясь, что они пустят корни, и некоторые действительно пускали — тогда она сажала их в горшки, и комната становилась все зеленее и краше.
Пальму в кадке пришлось купить, и она заняла всю середину комнаты. Пальма была небольшая, но все же доходила почти до потолка, и Поля сильно беспокоилась, куда же она будет расти дальше. Но потом подумала, на год ей места хватит, а через год — кто знает, что будет через год.
Подкопив денег, Поля приобрела наконец главное украшение комнаты — огромный аквариум с крышкой. Крышку она выбросила и поставила открытый аквариум на пол у окна, налила воды, подключила насос к розетке, и вода красиво запузырилась серебряными струйками воздуха. В том же зоомагазине она купила целый мешок белых и черных камушков-голышей и обложила ими весь пол вокруг аквариума, до самых его краев, так что стекла было совсем не видно. Правда, голыши были искусственные, синтетические, но выглядели почти как настоящие. А рыбок она покупала постепенно, с большим разбором, в разных магазинах, дотошно расспрашивая продавцов, как уживаются эти рыбки друг с другом. И теперь они сновали в воде, скользили между живыми водорослями, плавно поводя своими полупрозрачными хвостами-вуалями и доброжелательно поглядывая на стоявшую перед аквариумом на коленях Полю. Иногда в окно задувал ветер, и тогда по аквариуму ходили хотя и небольшие, но настоящие волны, и рыбки, обратившись хвостами кверху, неторопливо снижались ко дну. И даже пена была, только не у берега, а там, где насос подавал в воду свежий воздух.