У Соломона Исаковича даже туман в голове прояснился от неукротимой жизнерадостности самоубийцы. Он встал и прибрал постель, сыграл с самоубийцей две партии в шашки, еще раз с удовольствием выслушал длинную историю его покушения на собственную жизнь и вместе с ним порадовался, что тот выжил и может теперь, если захочет, повторить все сначала. К вечеру он даже проголодался и съел весь ужин.
А утром его вызвали на беседу к женщине-врачу.
Соломон Исакович сразу заметил на ее лице выражение легкой брезгливости.
— Что это вы себя так безобразно запустили? — спросила врач.
Соломон Исакович знал, что она права, и промолчал.
— Так что скажете? Как лечение, помогает?
— Доктор, — попросил Соломон Исакович, — пожалуйста, отмените уколы! Пожалуйста!
— Что так? Не помогает? Или вы думаете, что уже выздоровели?
— А разве я был…
— Да?
— Разве я… — Но что-то в выражении врача заставило его изменить вопрос: — А как называется моя болезнь?
— Не все ли вам равно, как она называется? Главное, чтоб вам стало лучше. Вам ведь лучше?
Соломон Исакович вяло кивнул.
— Вот и отлично. — Соломон Исакович заметил, что сегодня она ничего не записывала. — Нам сегодня предстоит решить важный вопрос. Прежде всего, я хочу, чтобы вы поняли, что я желаю вам добра. Вы мне верите?
Женщина говорила лживым врачебным голосом, но что-то подсказало Соломону Исаковичу, что это, может, и не совсем пустые слова.
— Да.
— Сегодня мы с вами решаем вашу дальнейшую судьбу. Вы решаете вашу дальнейшую судьбу. Слушайте меня внимательно и не торопитесь отвечать. Итак. Если мы с вами увидим, что вы все еще нездоровы, то будем продолжать лечение. Это ясно?
— Ясно, — прошептал Солмон Исакович с томительным ощущением тяжести под ложечкой.
— С другой стороны, если я напишу заключение, что вы уже вылечились, то в больнице вам делать нечего. Это будет означать, что вы здоровы и вполне отвечаете за свои действия. Понятно?
— Разумеется. — Тяжесть под ложечкой чуть отпустила, но не ушла.
— Разумеется! — усмехнулась женщина. — И что дальше?
— Вы… отпустите меня домой?
— Ишь какой шустрый! — Женщина подняла руку. — Домой! Чтобы вы затеяли еще какой-нибудь дикий проект?
— Нет, я теперь не затею.
— Да понятно, вы мне сейчас что угодно пообещаете. Но вы же разумный человек, скажите сами, разве может человек, попробовавший чего-то интересного, необычного, вернуться как ни в чем не бывало в обыденную жизнь?
Соломон Исакович с изумлением выслушал такое толкование своего поступка, но не подал виду. Он лишь повторил:
— Я смогу, я больше ничего не затею.
— И мы должны вам верить на слово? Гарантий-то никаких!
— Но вы же сами сказали, что я отвечаю за свои поступки.
Женщина нахмурилась:
— Я вас в прошлый раз предупреждала, не умничайте. Да, отвечаете перед законом. В случае совершения криминального акта.
— Значит, меня посадят, — тихо сказал Соломон Исакович.
Женщина укоризненно покачала головой:
— Какие же вы все паникеры. И не стыдно вам, пожилому человеку? Посадят! Сажают за преступления. А ваш акт рассматривается не как криминальный. Тем более вы были больны. Ваш акт был антисоциальный! И ничто не гарантирует нас от ваших дальнейших фантастических выходок.
— Так что же со мной сделают?
— Вот в том-то и вопрос, что с вами можно сделать?
В голосе врача прозвучало, как показалось Соломону Исаковичу, искреннее недоумение.
— Я не знаю.
— Не зна-аю… — передразнила женщина. — Натворят черт-те чего, а потом — не знаю…
Она задумалась, но Соломон Исакович чувствовал, что на самом деле все было известно заранее и думала она, может быть, о чем-то совсем другом.
— Так вот, — быстро сказала она. — С такими антисоциальными, если они здоровы, поступают просто: в качестве превентивной меры — административная высылка из Москвы. Решайте сами, здоровы вы или больны. Если больны, будем лечить. Но вечно мы вас тут держать не можем, если прежнее лечение не дает результатов, придется применить более эффективные средства. А если здоровы…