— Вы бы, мамаша, еще царя Гороха вспомнили! — с досадой заметил Витамин, затягивая ремень на покоренных-таки брюках.
— Не твоих же проходимцев вспоминать! — парировала мамаша и тут же вспомнила: — А особенно этот… с носом… Как его, Коган твой… Вот этого я никогда не переваривала!.. Это - подлец! Витамин криво ухмыльнулся.
— То есть вы даже не знаете, мамаша, какой подлец! — кивнул он.
— Я знаю! — убежденно сказала мать. — Я даже знаю, как с такими подлецами нужно бороться…
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Витамин.
—Сейчас! —радостно откликнулась мать, вытерла ладони о полы расписанного цветами халата и извлекла из кармана газетную вырезку —карманы ее постоянно были набиты подобными вырезками. — Ты не читаешь газет, а в газетах пишут много интересного. И как бороться с твоим подлецом Коганом, между прочим, тоже пишут… Вот! Слушай! “Ваш дом посетили плохие люди. Их негативную информацию удаляют либо горящей свечой, либо влажной уборкой с мятой, чабрецом или зверобоем. А можно сделать еще проще: настоем этих трав смочить коврик перед порогом”…
Витамин болезненно поморщился и утомленно сказал:
— В общем, так, мамаша, собирайте скоренько чемодан и — в деревню, к тете Феодоре. Там сейчас рай —вишня цветет, одуванчики… и прочее. Час на сборы. Такси я вызову. Мать охнула и уронила листок на пол.
— Опять, значит! — прошептала она.
Витамин подошел к шкафу и, порывшись в пиджаках, достал пачку денег. Наморщив лоб, он отделил от нее часть и протянул матери.
— Вот, на расходы… На первое время… И давайте-давайте, не тяните резину, через два часа поезд… Едва мать вышла, Витамин быстро надел пиджак и достал из-под этажерки внушительных размеров “дипломат”, предназначавшийся для особенных случаев. В нем
хранилось чистое белье, некоторая сумма в долларах и пистолет. Пистолет был не совсем настоящий, но стрелял оглушительно.
Затем Витамин заказал по телефону такси и опять плюхнулся на диван. Он весь взмок, и у него дрожали руки. “Дипломат” из-под этажерки извлекался не впервые, и всегда как-то все благополучно рассасывалось, но сегодня перспектива превращения в ускользающего от погони зайца совершенно убивала Витамина. Хотелось на все плюнуть и напиться. “Годы, что ли? — с грустью подумал Витамин. — Слабею в коленках…”
Сидеть было неудобно —что-то твердое врезалось в зад. Витамин пошурил рукой —это оказалась книга в жесткой глянцевой обложке —”Путь слепого барса. Слово тибетского мудреца Дхогисына в переводе проф. магии Н. Е. Барышникова”. Сделав страдальческое лицо, Витамин перевернул несколько страниц. Нельзя сказать, что у Витамина имелась привычка в трудную минуту обращаться к книге. Такой привычки у него не было. Даже от братьев Вайнеров его бросало в сон уже на первой странице. Вдохновенье в книгах черпала мамаша, буквально засоряя квартиру трудами тибетских мудрецов и профессоров магии. Эти замысловатые и, видимо, дорогие книги бесили Витамина, подозревавшего, что именно из-за них в домашнем рационе доминирует картофель. Чтобы отвлечься и скоротать минуту, он решил теперь одним глазком взглянуть на эту галиматью. Книга, попавшая ему под зад, начиналась довольно меланхолическим заявлением, что жизнь есть сон. Витамину, не искушенному в популярной философии, мысль показалась яркой.
—Еще какой сон! —одобрительно пробормотал он. —Просто кошмар неопохмеленного! -и наладился читать дальше. Но дальше следовала уже полная ерунда. Неожиданно оказывалось, что и смерть есть сон. Все прочее, не попадавшее в сонную категорию, автор объявлял пустотой. Несчатья и страдания например. Правители, купцы, философы и вообще двуногие именовались призраками. Для призраков, которых одолели сон и пустота или какие-нибудь враждебные призраки, предлагался универсальный рецепт —смирение и ожидание. Фишка была в том, что всякий призрак недолговечен и рано или поздно рассасывается без следа. Такое утверждение звучало довольно двусмысленно, и особо нетерпеливым предлагался дополнительный вариант. “Другой путь, —писал автор, -обратиться к Слову, ибо лишь Слово наполняет призрак и меняет его сущность, прочее же -лишь сон. Обращение к Слову —спасение и испытание одновременно. Обращение к Слову требует беспрекословной Веры. Слово без Веры —ничто, подкрепленное ею —творит чудеса.