— То-то! — буркнул он покровительственно.
Сундуков повернулся и пошел домой. Толпа вокруг “Победы” увеличивалась. Митрохин с независимым видом обнимал убитого горем старичка за плечи и стрелял у зевак сигареты. Во дворе Сундукова окликнули. Он оглянулся и увидел, что из-за трансформаторной будки осторожно выбирается Флягин. -Гоняюсь за тобой весь день, —сказал он, подходя ближе. -Ну, что —может, передумал? Сундуков, прищурясь, посмотрел на него. Флягин неуверенно улыбнулся. Сундуков с тоской ощупал пустые карманы. —Черт с тобой, согласен! - раздраженно сказал он. — Будь что будет!
На следующее утро Сундуков вышел из дома в новом костюме. На нем был немного криво повязанный, но элегантный галстук. Первая же встречная женщина задержала на Сундукове взгляд. Это приятно взволновало его. Вообще-то чувствовал он себя прескверно. Намеченное мероприятие неимоверно страшило его, и внутренняя дрожь уже началась. Внешне он сохранял спокойствие и даже сумел сделать железное лицо, когда жена ядовито поинтересовалась, куда это он вырядился. Сундуков сухо пояснил, что идет в школу разбираться с классным руководителем. Жена скептически хмыкнула, но возражать не стала. Если бы она возразила, Сундуков, пожалуй, немедленно сдался бы и с удовольствием никуда не пошел. Но она не возражала. Утро выдалось ясным и теплым. Сверкала листва, сверкали тротуары. Стеклянная крошка возле покореженного столба вспыхивала ослепительными искорками. Со стороны аэропорта дул легкий ветер, донося звук одинокого двигателя. Безусыми щенками они с Флягиным, длинноволосые, в узких джинсах, действительно частенько мотались на аэродром. Был такой ритуал. Они садились
на жесткую траву -одни-одинешеньки в чистом поле —и затуманенными глазами смотрели вниз на город, вдыхали пряничный запах полевых цветов и слушали гул самолетов. На западе за горизонт уходила черная грозовая стена, и оттуда каким-то чудом долетали шальные дождевые брызги. Им с Флягиным делалось тревожно и сладко. Во всем им мерещился непонятный, но огромный смысл. Вся жизнь была впереди. В моде тогда была песня “Дилайла” —она звучала из каждого второго окна. Потом “Дилайла” исчезла, а вместе с ней незаметно ушел из их жизни аэродром. Потом много чего ушло из их жизни, и смысла в ней особого не оказалось, а уж что маячило впереди — и думать было тошно.
Сундуков достал бумажку с адресом и прочел его еще раз. Ехать предстояло в центр города. Он глубоко вдохнул и пошел на троллейбусную остановку. Дрожь уже пробивалась наружу. Явка находилась в хорошем районе, в девятиэтажном доме -жильцы верхних этажей, наверное, могли любоваться из окон Волгой. Сундуков приближался к дому с замиранием сердца —он испытывал страх, стыд, но еще и предвкушение неведомого, небывалого греха. Таких ощущений он не испытывал с юных лет. Было в этом что-то от возвращенной молодости. У дома его встретил Флягин —возбужденный, выбритый и пахнущий одеколоном. Сундукову стало чуть-чуть полегче. —Молодец! похвалил Флягин. —Пришел. А я, честно говоря, думал —ты в последний момент сдрейфишь. А ты молодцом! И костюмчик -просто шик! Теперь Анжелику от тебя не отдерешь, вот увидишь… Ее Анжеликой зовут, —на всякий случай поснил он. —Ну, пойдем! Пашка еще, правда, не подошел, но тебе тоже освоиться надо. Пошли!
Сундуков, бледнея и вяло ворочая губами, спросил, оттягивая момент:
— А ведь, это… Чтобы порно снимать — тоже ведь сценарий нужен, а?
Флягин расплылся в самодовольной улыбке.
—Не боись! —захохотал он. —Порно! У меня в голове всегда порно! Сценарий —фигня! Сценарий один и тот же. Уж я-то его —назубок! Сундуков не осознавал, как и на какой этаж они поднимались. Когда Флягин нажимал кнопку звонка, он уже пребывал в полуобморочном состоянии. Дело довершили резкие запахи в чужой прихожей —пахло ванилью, фруктовой эссенцией и яркими коварными духами. У Сундукова окончательно закружилась голова.
Его провели в комнату и усадили на диван. Нежная женская рука с браслетом на запястье поднесла ему стакан воды. Он с благодарностью принял холодный скользкий сосуд и начал пить, проливая воду на подбородок. Когда способность соображать вернулась к нему, он разглядел наконец и хозяйку квартиры.
Она была брюнеткой, выглядела лет на тридцать и имела весьма аппетитные формы. Пожалуй, она была чуть-чуть полновата, но именно это чуть-чуть могло привести в исступление мужчину типа Флягина. Глаза ее были постоянно прищурены, будто она только что всласть отсмеялась, и это ей тоже очень шло.