Алекса открыла глаза и увидела перед собой светловолосого парня, у ног которого корчились эти трое.
— Спасибо, — прошептала она дрожащими губами, пытаясь застегнуть джинсы и как-то прикрыть руками грудь.
— Ты что так поздно здесь? — спросил он.
— Да я… я загорала здесь давно… читала… не заметила, как время прошло. — Ей все еще не верилось до конца в свое неожиданное спасение.
Он снял с себя рубашку, протянул ей.
— Надень. И пойдем-ка, я тебя отвезу.
Тут только Алекса заметила на дороге машину — красивую, ярко-красную, блестящую, а вот какой марки, не знала, она в них вообще не разбиралась.
— Ты на автомобиле? Я и не слышала…
Она разрыдалась. Слезы текли из глаз и никак не останавливались. Парень обнял ее, она доверчиво прижалась к его груди. И вдруг почувствовала себя так спокойно, как будто он загородил ее от всех проблем и несправедливостей мира.
— Тебя как зовут?
— Алекса, — сказала она, перестав всхлипывать и смущенно отодвинувшись от него.
— А я Марк.
— Очень приятно. А ты… с тобой все в порядке? — догадалась наконец спросить она. — Их ведь трое было.
— Вот именно что было, — улыбнулся он, укладывая ее велосипед в багажник.
— Почему? — испугалась Алекса. — Ты что… их убил?
— Нет, к сожалению. — Ответ прозвучал жестко. — Хотя следовало бы. Полежат полчасика и оклемаются. Ну, девочка, куда тебя везти?
Алекса назвала адрес.
К счастью, родители уже уехали, и ей не пришлось объяснять, почему она явилась в мужской рубашке и что это за парень с голым торсом привез ее домой.
Она приняла душ и улеглась в постель в обнимку с рубашкой, вдыхая запах Марка — запах его чистого тела и дорогого одеколона. От этого запаха кружилась голова, было так упоительно сладко и так тревожно одновременно. Казалось, что там, где-то у сердца, наверное, в том самом месте, которое зовут душой, вспорхнули тысячи разноцветных бабочек. Они машут, машут своими тонкими, прозрачными, почти невесомыми крылышками. Машут и машут…
Проснулась Алекса с каким-то странным ощущением радости. Сначала она не поняла почему. Потом вспомнила: Марк. Самое лучшее имя на свете! Самый замечательный парень из всех, кого ей доводилось встречать! Интересно, откуда он взялся? Раньше она его не видела.
Девушка выбралась из кровати, сладко потянулась и пошла умываться. Плеснула на себя воды, подняла голову — и ужаснулась. Из зеркала на нее смотрело непонятное создание с заплывшим глазом и рассеченной губой. О боже! И как в таком виде выйти на улицу? Еще вчера ей было все равно, она, не поморщившись, отправилась бы на занятия. Но сегодня… Вдруг она встретит Марка?
Алекса побежала вниз по лестнице — на кухню, где мать уже готовила завтрак.
— Мама, чем это можно срочно убрать?
Та всплеснула руками:
— Что с тобой, дочка?
— Да ерунда, колесо попало на кочку, и я свалилась с велосипеда.
— Ну иди сюда, сейчас обработаем.
Маму Алекса любила. В отличие от отца, типичного англичанина — сдержанного и строгого, она была смешливой, веселой и часто потакала капризам дочери. Может, потому, что была француженкой? Она даже и мысли не допускала, например, о том, чтобы отдать ее в закрытую школу-пансион, о чем как-то заикнулся отец. Мама заняла такую твердую позицию в этом вопросе, что тот смирился. Несмотря на внешнюю суровость, жену он боготворил. И если та чего-то очень хотела, обычно добивалась своего. Алекса не знала недостатка в материнской любви, которая с лихвой компенсировала некоторую холодность отца. Несомненно, тот тоже любил ее, но по-своему, не выставляя чувств напоказ. А мама считала, что англичане таким воспитанием только портят детей, потому они вырастают бездушными и черствыми.
— Если не мы, — часто повторяла она, — то кто же еще станет любить нашего ребенка? Детство должно быть счастливым.
Алексе, и правда, было хорошо и уютно дома. Но все-таки маленький городок казался ей слишком тесным.
Когда мать закончила колдовать над ее лицом, Алекса снова посмотрела в зеркало. Конечно, получше, но темные очки все равно придется надеть. И еще волосы никак не хотят лежать… Сильви с интересом наблюдала за попытками дочери привести себя в порядок. Потом не удержалась, спросила:
— Что ты так тщательно собираешься? На научной конференции выступать собралась, что ли?
Алекса немного смутилась:
— Ничего не тщательно…
Схватила рюкзак, выбежала из дома и быстро зашагала по дороге. Из-за того, что долго замазывала тональным кремом синяки, она уже опаздывала на занятия. А вот Эмили Хьюз и Кэйли Браун это, похоже, не беспокоит. Идут себе, не торопясь, и весело щебечут. Алекса почти догнала их, когда услышала имя «Марк» — и поневоле замедлила шаг.
— Представляешь, — возмущенно рассказывала Эмили подруге, — Марк явился вчера с опозданием на полчаса! А я, как идиотка, сидела ждала…
— Но он как-то объяснил свое опоздание? — сочувственно спросила Кэйли.
— Да рассказал какую-то историю о спасенной от хулиганов девушке. Но я его не сразу простила, помучила. Пусть не думает, что со мной можно не считаться.
— Смотри, не переусердствуй, — посоветовала Кэйли. — Марк красавец. Не нравится тебе, желающие на него найдутся.
— Ты, что ли? — несколько свысока спросила Эмили. Судя по всему, она не считала подругу соперницей. Потом продолжила самоуверенно: — Никуда он от меня не денется.
Алекса прибавила шаг и, поздоровавшись, обогнала сокурсниц. «Дура, вот дура!» — ругала она себя. Разве сравниться ей, на вид почти подростку, с Эмили — высокой статной блондинкой? Губы у той — как лепестки цветка, носик прямой, правда, с небольшой горбинкой, но она нисколько не портила общего впечатления, на щеках ровным тоном лежит румянец. А грудь — так просто вываливается из глубокого выреза ярко-розовой блузки. Да Марк об Алексе и думать забыл, проведя вечер с такой красоткой. Так что нечего и мечтать. Надо сегодня же, немедленно, пока еще не поздно, выбросить его из головы.
Войдя в аудиторию, Алекса переключилась на учебу и старательно отгоняла от себя мысли о Марке всякий раз, как только они намеревались появиться. А они намеревались с регулярностью примерно раз в минуту.
Но, когда вышла за ворота школы, первое, что она увидела, — знакомую ярко-красную машину. Марк стоял рядом и без тени стеснения разглядывал проходящих мимо девушек. Алекса хотела было прошмыгнуть незамеченной, но он ее окликнул:
— Привет.
Пришлось подойти.
— Привет. Спасибо еще раз за вчерашнее спасение. И… наверное, тебе нужно забрать свою рубашку. Я, правда, не успела ее постирать.
Он смотрел на нее с веселым блеском в глазах.
— Да ничего, можешь не возвращать, это не последняя моя рубашка.
— Ну… — Алекса не нашлась, что ответить, и вообще не знала, о чем с ним говорить. — Я пойду.
— Давай подвезу.
— Нет-нет, ты же, наверное, кого-то ждешь.
Он слегка прищурился.
— Тебя и жду.
Да уж, если бы меня… Но вслух сказала:
— С чего бы? Я ведь не говорила тебе, где учусь.
Марк улыбнулся.
— Вот это как раз вычислить несложно. В городке не так много мест, где может учиться девушка твоего возраста.
— Марк, дорогой! — раздался возглас Эмили. — Ты приехал за мной? Как неожиданно. И как мило. Давай поедем в кафе…
Алекса улыбнулась Марку и, кивнув на прощание, быстро пошла по направлению к дому. Хорошо, что его машина осталась за спиной. Потому что по лицу Алексы прямо из-под темных очков текли слезы. И как ни старалась она сдержаться, они все равно лились ручьем.
Поднявшись в свою комнату, Алекса упала на кровать. Что же это за мучение? Зачем он приехал к школе? Ведь она почти забыла о нем на занятиях. Она справилась, она смогла. А он взял и приехал. И теперь ей нужно опять избавиться от мыслей о нем. Обязательно. Но вместо этого Алекса снова вспомнила, как он стоял у машины, белозубо улыбаясь, — словно только что сошел со страницы рекламного проспекта.
Девушка вынула из-под подушки рубашку — самую красивую в мире, синюю с тонкими голубыми полосками — и зарылась в нее лицом. Господи, разве так бывает — чтоб влюбиться в человека, о существовании которого двадцать четыре часа назад даже и не подозревала? Нет, так не бывает. Это просто блажь. Нужно собрать в кулак всю свою волю — и все пройдет.