Звук ее имени все еще звучал в воздухе, когда, придя в себя после внутренней борьбы, она вновь взглянула на прогалину, где Адам, назвав зверей, повелевал ими. Дамарис показалось, что вся группа переместилась ближе к двум таинственным деревьям в центре. Сначала она не могла различить зверей в небольшой толпе, но всмотревшись, поняла, что они разбились на две группы. Ясность и порядок исходили от дивного крылатого спутника Энтони, покинувшего его плечо и теперь сидящего в переплетенных ветвях Древа знания и Древа жизни. От орла исходил свет знания, озарявший теперь прогалину. Внизу на земле стоял человек, а по бокам от него — лев и ягненок. Человек погладил льва по голове и простер руку вверх. На мир снизошел покой. Его ощутили в деревнях и городах такие люди, как сметэмский доктор и другие, подобные ему, получавшие удовлетворение от своей работы. Дружеские узы окрепли, стало ощутимее стремление к любви. Злоба, зависть и ревность угасали, красота познала священные законы, управляющие ею. Человек возмечтал о самом себе на земле своего сотворения.
Дамарис, словно Ева, смотрела на дела своего спутника. А он смотрел на животных и, казалось, говорил с ними. Звери медленно уходили. Каждый по-своему, они двигались по прогалине, и вот уже ягненок исчез под ветвями изначальных дерев. На самом краю тайны лев оглянулся. Его глаза встретились с глазами человека, и человек взглядом приказал ангелам отступить и закрыть проход. Над холмами в последний раз прокатился рев. Адам тут же ответил и успокоил зверя звуком его имени. Лев величественно повернулся и последовал за остальными. Человек еще некоторое время постоял посреди прогалины, а потом развернулся и он. Первые его шаги были неторопливы и задумчивы, но потом, все быстрее, Энтони побежал к ней. Земля дрожала, из-за деревьев опять вырвался столб пламени, словно между небом и землей сверкнул яркий меч, как «лики грозные, страша оружьем огненным».[56] Стража, защищавшая землю, была восстановлена, вмешательство Милосердия оградило людскую слабость от разрушительных энергий.
Поздно ночью одному из пожарных, все еще пытавшихся справиться с огнем, бушевавшим в доме, показалось, что на гребне возник огромный лев, гигантским прыжком преодолевший половину поля и исчезнувший в пламени пожара. Сразу вслед за тем долгие усилия брандмейстеров неожиданно увенчались успехом: огонь начал быстро убывать и вскоре угас. Тот же пожарный вспомнил, что помстилось ему не впервые. Еще вечером он мельком заметил какого-то молодого человека, непонятно как прошедшего через оцепление и подобно жуткому зверю сгинувшего в пламени. Но ведь этого не могло быть! Зачем человеку самому лезть в огонь? Ну, значит, и не было этого. Сам дом, а вместе с ним, по-видимому, тела хозяина и экономки превратились в прах; когда огонь погас, на земле не осталось ничего, кроме толстого слоя пепла. Короче говоря, это был один из самых ужасных пожаров, который когда-либо видел бравый пожарный. Жар и яркость пламени его потрясли.
Когда Дамарис увидела Энтони, бегущего к ней со стороны прогалины, как-то незаметно превратившейся в обычное английское поле, она не думала ни о каких видениях. Это был ее Энтони! Он перемахнул через канаву, протянул ей руку и увлек за собой на дорогу. Слегка задыхаясь после бега, он улыбнулся ей; задыхаясь после своего напряженного бдения, она глубоко вздохнула. Еще некоторое время они постояли, держась за руки, а потом неспешно пошли по направлению к городу.
Через минуту Энтони взглянул на нее.
— Слушай, тебе не холодно? — спросил он. — Тебе бы плащ или еще что-нибудь…
— Нам недалеко, — ответила она. — Нет, мне не холодно.