Хилари спросила:
— Вы раньше уже так поступали?
— Да. Мы проделали это в Швейцарии. Очень ненавязчиво. Что касается всей операции, то она провалилась. Если кто-то вступал там в контакт, то мы не знали об этом. Контакты были очень краткими. Естественно, они ожидают, что за Оливией Беттертон возможна слежка. Они приготовятся к этому. И наша задача — проделать свою работу более тщательно, чем в прошлый раз. Мы должны попытаться перехитрить наших противников.
— Значит, вы и ко мне приставите «хвост»?
— Конечно.
— Как?
Он покачал головой:
— Намного лучше, если вы не будете этого знать. О чем вы не знаете, о том вы и не сможете рассказать.
— Вы считаете, что я выдам вас?
Джессоп в очередной раз нацепил на лицо свою совиную маску.
— Не знаю, насколько талантливая вы актриса… насколько талантливая лгунья… Это не просто. Вопрос не в том, что вы можете проговориться о чем-нибудь по неосторожности. Промах можно допустить каким угодно образом: внезапным вдохом, секундной паузой в каком-нибудь действии, прикуривании сигареты, например. В узнавании какого-нибудь имени или знакомого. Вы попытаетесь скрыть это, исправиться, но иногда и мгновения бывает достаточно.
— Это значит, что я должна быть начеку каждую секунду?
— Именно. Ну а пока продолжим урок! Как будто опять вернулись в школу, правда? Теперь вы уже совершенный специалист по Оливии Беттертон. Давайте перейдем к другому!
Шифры, возможные реакции, различный реквизит. Урок продолжался: вопросы, повторения, попытки запутать, заставить ошибаться, затем — варианты предположительных ситуаций и ее действия в них. Джессоп выглядел довольным.
— Вы справитесь, — сказал он, по-отечески похлопывая ее по плечу. — Вы способная ученица. И запомните вот что: как бы сильно вам временами ни казалось, что вы остались в полном одиночестве, не забывайте, что, возможно, это не так. Я сказал «возможно», за большее ручаться не могу. У нас чертовски умный противник.
— А что случится, — спросила Хилари, — если я достигну конечного пункта путешествия?
— То есть?
— То есть когда я встречусь лицом к лицу с Томасом Беттертоном.
Джессоп помрачнел.
— Да, это опасный момент. Могу лишь только сказать, что у вас будет защита. Если, конечно, все пройдет по нашему плану. Но в основе самой операции, как вы, вероятно, помните, лежало условие, что вам не слишком хочется остаться в живых.
— Если серьезно, то на успех один шанс из ста? — сухо спросила Хилари.
— Верю, мы можем немного их увеличить. Тогда я не знал, что вы из себя представляете.
— Да, не знали. — Хилари задумалась. — Мне кажется, для вас я была всего лишь…
Он закончил за нее:
— Женщиной с приметной рыжей шевелюрой, у которой не было мужества продолжать жить.
Она вспыхнула:
— Довольно циничное суждение.
— Но справедливое, не так ли? Я не жалею людей. Хотя бы потому, что это оскорбительно. Жалеют людей только в том случае, когда они сами себя жалеют. В настоящее время жалость к самому себе — самый большой в мире камень преткновения!
Хилари задумалась.
— Возможно, вы и правы. А разрешите ли вы себе пожалеть меня, если я буду ликвидирована, как там у вас это называется, во время выполнения задания?
— Пожалеть вас? Нет. Я прокляну все на свете, потому что тогда мы потеряем человека, стоившего всех тех хлопот, которые были на него затрачены!