— Голубушка, да ты вся дрожишь! — воскликнул Джек, искренне удивленный и озабоченный ее состоянием. — Тебе нужно выпить глоточек бренди для бодрости. У тебя есть?
Девушка снова покачала головой, сжав зубы, чтобы не разреветься от гулкого грохота.
— Ничего, зато у меня есть. Сейчас принесу, — сказал Джек, на ходу натягивая пиджак.
— Нет! — вскрикнула Карла. — Не уходи, пожалуйста, не бросай меня здесь!
— Ты хочешь, чтобы я остался с тобой на всю ночь? — начал было дразнить ее Джек, но осекся. Ужас, который охватил Карлу, был неподдельным. Это тронуло Фитцджеральда. Он ласково потрепал ее по волосам и сказал: — По-моему, тебе лучше лечь в постель и поспать. Обещаю, что не уйду, пока гроза не кончится.
— Нет. Я никуда не пойду. Буду сидеть здесь, с тобой, — отрывисто выговорила Карла. Тело ее будто одеревенело.
— Я вижу, ты хорошо устроилась. Ладно, будь паинькой и для разнообразия сделай то, что тебе говорят старшие. — Он легко поднял ее на руки и на какой-то момент замер, вглядываясь в бездонные черные озера-глаза. — Без шуток, я буду сидеть рядом и держать тебя за руку. Клянусь честью.
Девушка благодарно кивнула. Джек отнес ее в спальню, усадил на кровать, потом нашел ее шлепанцы.
— Теперь раздевайся. Я отвернусь.
Карла быстро стащила джинсы, маечку и натянула коротенькую ночную сорочку. Обычно по такой жаре она спала нагишом, но сейчас этот предмет дамского белья придавал ей уверенности. Когда она забралась в постель, Джек со всех сторон подоткнул одеяло, поправил подушки.
— Вот и умница. Вот мы и легли.
Фитцджеральд сел на краешек кровати. Как во всех номерах, она была двухспальной. Излишки рабочей площади налицо, мелькнуло у него, эта малышка может потеряться здесь... Но сказал он совсем другое:
— А теперь спать. Я никуда не уйду.
Я, похоже, совсем не в себе, тем временем продолжал размышлять Джек, надо же, сидеть всю ночь и держать за руку такую женщину, вместо того, чтобы... Но женщины не было. Вместо нее под одеялом лежала испуганная девчушка, дрожавшая, едва не плачущая. Джек похлопал ее по руке и попытался найти положительные или хотя бы забавные стороны в этой ситуации — например, он славно вздремнул на диванчике. Да и гроза рано или поздно кончится, тогда он потихоньку уйдет к себе и там даст хорошего храпака.
Подавленная своими дурацкими страхами, Карла лежала без движения, вцепившись, как в талисман, в мужскую руку. Она смутно припоминала, что вечером заснула рядом с Джеком, умиротворенная его теплом, надежностью, силой и чувством бесконечного покоя и безмятежности. Сейчас она смотрела на темный силуэт Джека, на его волосы, отливающие серебристыми бликами при вспышках молний, на его широкую спину, которая, как щит, защищала ее от безжалостной стихии.
— Джек, — будто со стороны услышала она свой слабый голос. — Тебе не холодно?
— Ну что ты, дружочек. Спи.
— Ты так всю ночь просидишь?
— Вот увидишь.
— Джек, честное слово, все будет в порядке. Я уже не боюсь, — бодрилась девушка, закутываясь при этом все плотнее. Зловещее мерцание то и дело заливало комнату мертвенно-белым светом.
— Конечно, не боишься! — засмеялся Джек. — Так я пошел?
Карла робко выглядывала из-под одеяла. Приглушенным голосом она выговорила:
— Если хочешь, ложись рядом.
— Извини, что? Я не расслышал.
— Я говорю, ты тоже ложись, — выдохнула Карла. — Все-таки удобнее, а потом ты сможешь поспать.
Удобнее... поспать... изумлялся Джек. Что она говорит? Спокойно, парень, спокойно, приказал он себе.
— А что? Это мысль, — нарочито хладнокровно молвил он и, пока девушка не передумала, начал раздеваться. Карла спрятала в подушках лицо и сжалась, когда кровать скрипнула под его весом.
— Спокойной ночи, — вполголоса пожелал Джек и, не поворачиваясь, нашел и сжал ее маленькую ручку. Он намеренно лежал спиной к девушке, не доверяя себе и не желая нечаянно напугать ее еще больше.
— Спокойной ночи, — шепотом откликнулась она, держась за его руку, как за единственную ниточку спасения. Потекли минуты, постепенно пальцы ее расслабились, и страх отступил перед сонливой усталостью.
Та ночь подарила Джеку самые яркие эротические переживания, которые ему доводилось испытывать в своей бурной, полной мужских побед жизни. Искушаемый близостью ее хрупкого, теплого тела, ее ароматов, Джек вообще сомневался, что сможет забыться, заснуть, однако это все-таки таинственным образом произошло, ибо спустя несколько часов его разбудили веселые солнечные лучи и застенчивый голосок Карлы, которая принесла чашечку душистого, крепкого кофе. Джек сел на постели, протер глаза.
— Который час? — спросонья спросил он и сразу все вспомнил.
— Семь тридцать, — ответила Карла, отводя глаза. Ее смутило то, как по-тигриному мощно и грациозно потянулся Джек, поигрывая мускулами, как пробежал пятерней по волосам, от чего вид у него сразу стал мальчишеский и задорный.
— Спасибо, что остался со мной. Без тебя я бы не выдержала этого кошмара, — сказала она, чувствуя себя неловко.
— Не за что, — сдержанно отозвался Фитцджеральд, передавая ей пустую чашку. — Ничего, если я у тебя приму душ?
— Ради Бога. — Карла указала на дверь в углу спальни. Она так и стояла перед Джеком со странным, отрешенным выражением в глазах.
— Карла... видишь ли, — тактично начал он, — пойми меня правильно, я-то не стыдлив, чего не решусь сказать о тебе. Учитывая, что вчера я не захватил своей любимой шелковой пижамы, я...
Он не договорил, а Карла уже стремительно вышла из комнаты.
Она проснулась намного раньше Джека, когда первые утренние лучи скользнули в комнату. Освободившись от пелены ночного сна, Карла вдруг ощутила необыкновенную теплую сладость во всем теле. Ничего общего с изматывающей, липкой жарой прошедших дней не было и в помине. Девушка испытывала всепоглощающую истому, какая бывает после купания в душистой, мягкой воде. Не сразу она поняла, что породило в ней это чувство блаженства. Но объяснение было рядом, на расстоянии вытянутой руки. Карла вздрогнула. Ей не верилось, что мужчина, безмятежно спящий рядом, оказался здесь по ее воле и желанию.
Осторожно, тихо, чтобы не потревожить его, она приподнялась на локте и всмотрелась в умиротворенное лицо. Джек лежал на спине, раскинув по подушкам руки. Сбившееся одеяло открывало его обнаженную грудь. Даже во сне он выглядел раскованным и уверенным. Матово-серая, еще малозаметная щетина покрывала щеки и подбородок, на лбу перепутались пряди густых светлых волос. Несравненной роскошью показалось Карле лежать вот так и не торопясь, незаметно изучать его лицо. Она всегда держалась с ним настороженно, избегала смотреть на него, боясь выдать себя, и в сущности даже не видела его, не знала его внешности, не могла бы воспроизвести по памяти его лицо. И вот такая возможность представилась.
У него открытое, честное лицо, замечала про себя Карла, складки и тонкие морщинки говорят не о возрасте — ему всего лишь тридцать четыре — а о смешливости, упорстве, настойчивости, мужестве. Голубые глаза скрывались сейчас за опущенными веками с густыми ресницами, и Карла могла не бояться их пронзительного, вызывающе-насмешливого взгляда. Она преисполнилась новых, неведомых чувств, ей захотелось коснуться его, ощутить вкус и сладость этого тела... Если бы Джек обладал большей чуткостью, он бы почувствовал жар разгорающегося подле него костра и проснулся. Но весь рассвет он спал невинный и не ведающий, что теперь настала очередь Карлы переживать муки вожделения.
Вспоминая и сопротивляясь воспоминаниям, сожалея о былом и купаясь в предвкушениях, Карла боролась с нарастающей волной так долго дремавшей чувственности, которая теперь дразнила ее, звала, соблазняла, дурманила. Ее одинокое, целомудренное ложе, так долго скользившее по бескрайнему океану тоски и тревог, наконец нашло тихую, спасительную бухту, и якорем, способным удержать Карлу под натиском любых ветров и волн, оказался не кто иной, как Джек Фитцджеральд.
И вдруг ее будто ножом полоснуло: она поняла, что смотрит сейчас на мужчину, который мог бы спасти ее жизнь. Мог бы, но не сделает этого.