— Намекаешь, что ты не потерпишь этого?
— Вопрос не по существу. На мне ты не женишься.
— Хорошо, в качестве предположения, а не предложения: как бы ты отнеслась к моим интрижкам?
И снова Карла сама себя загнала в угол. Растерянность и неловкость пришлось скрыть едкой шуткой:
— Ты еще спрашиваешь? Сам же говорил, что из меня так и лезет итальянская натура.
— То есть? — Глаза Джека озорно блеснули.
— Скорее всего я пойду на двойное убийство. Сначала ты, потом она.
Джек взял ладонями ее лицо и пытливо заглянул в глаза.
— Готов поверить, — задумчиво протянул он.
— Позволь встречный вопрос, — пошла в наступление Карла. — Как ты отреагируешь на неверность своей супруги?
— Это будет зависеть от того, кто будет ею, — хладнокровно произнес Джек.
— Сдается мне, пришло твое время вступать в брак, — с притворной беспечностью заявила Карла, желая подразнить его. — По-моему, ты постепенно превращаешься в постаревшего Питера Пэна.
— Питер Пэн? Неплохо! Во всяком случае он умел летать. Чего напрочь не умеет большинство несчастных женатых умников. А также большинство несчастных разведенных умников. Зато у них есть масса «преимуществ» — алименты, сражения за опекунство, долги, язвы... Нет уж, увольте!
— В старости ты будешь прозябать в одиночестве, Джек. Ты пожалеешь, что у тебя нет семьи. Ты будешь сокрушаться, что у тебя нет детей.
— Дети создают счастье для женщины. Я же к цветам жизни равнодушен. Тем более, что чаще всего это маленькие чудовища.
— Твой ребенок, точно, вырастет чудовищем!
— Может, сделаем сейчас одного, а? Посмотрим, что из него выйдет и кто из нас прав. Что это на тебя нашло, Карла? Зачем этот подробный анализ личности? Если он мне понадобится, я пойду и найду себе психоаналитика.
— О да, конечно! — вскинулась Карла. — | Тебе разрешается разбирать по винтикам мою личность, и делаешь ты это с завидным рвением дилетанта, а стоит мне сказать вслух несколько слов горькой правды, как ты впадаешь в истерику.
— Господи, какой еще горькой правды? Вот он я, весь как на ладони. Прост как дитя. У меня нет страшных тайн, нет подводных камней. Так ведь? Скажи!
Вопрос был с подвохом, но Карла пошла напрямую.
— Ты бы обнаружил загадки, если бы удосужился прислушаться к себе, — заявила она. — Если бы не был таким самодовольным, если бы все не доставалось тебе так легко.Деньги, женщины, положение в обществе — у тебя есть все, а чего нет, так ты этого добиваешься, лишь щелкнув пальцами. Тебе не приходилось в жизни сражаться, ты сам говорил. Ты зарвавшийся, ограниченный... — девушка судорожно глотнула воздух, — ты даже не знаешь, что такое страдание!
— Потрясающее откровение, — мягко заметил Джек. — Наверное, если бы я был зажатым и неуверенным в себе, как ты, то нравился бы тебе больше.
— Я вовсе не зажата! И достаточно уверена в себе!
— Серьезно? Так что же ты мне голову морочила?
— Ты ничего не понял, — огрызнулась Карла, отступая. — Если уж на то пошло, у нас нет ничего общего, нас ничего не связывает.
— А я думал, мы неплохо ладим...
И Джек жадно потянулся к девушке.
— Да брось ты! Можешь ты о чем-нибудь думать, кроме секса?
— Постой, вроде бы я думаю только о деньгах... Основываясь, правда, на твоем мнении, дорогая.
— Мне надоел этот спор.
— Только потому, что ты в проигрыше.
— Разумеется. Выигрываешь у нас только ты.
— Ну, если это тебя так раздражает, пойди найди себе аутсайдера. Мир просто кишит ими. Подбери себе славного, чувствительного, безвольного мужичка, который позволит тебе ходить по нему вдоль и поперек.
Невозможно было подыскать более точной характеристики для Ремо, хотя Джек никогда не встречал его, даже не знал о нем. Однако Карла взорвалась:
— Пожалуй, стоит! По крайней мере, он не будет воспринимать меня лишь как объект для плотских утех!
— Вот как ты ко мне относишься. Странно, раньше не жаловалась...
Джек вдруг пришел в замешательство, заметив, что глаза девушки полны слез.
— Карла, радость моя, эту битву затеял не я. Теперь ты плачешь, будто я, злодей, оскорбил тебя или не знаю что. Будет тебе. Пойдем-ка лучше ляжем на мягкие перины и...
— Нет! Ты просто используешь постель, чтобы все упростить.
— А ты хочешь, чтобы я все усложнял? Кажется, мы договаривались доставлять друг другу только радости и никаких страданий.
— Тогда, наверное, пора оставить радости в стороне, пока мы не начали страдать от их обилия.
— Карла, ты снова все преувеличиваешь. Не надо сгущать краски. Брось эту дурную привычку. Ты слишком увлеклась работой, переутомилась. Кажется, и комплекс на тебя давит, как в клаустрофобическом кошмаре. Давай позволим себе недельку отпуска. Съездим во Францию, сменим обстановку, развеемся. Ну что, согласна?
Карла по-детски всхлипнула. Она молчала, не зная, что сказать; уж больно соблазнительно было это предложение.
— Я не имею права на «недельку отпуска», — наконец сказала она. — Ты хоть знаешь, сколько я зарабатываю за каждую такую «недельку»?
— А как же, конечно, знаю и предлагаю выход: мы подсчитаем твой средний недельный заработок и официально оформим оплачиваемый отпуск.
— Который не предусмотрен контрактом. Не беспокойся. Незаработанныхденег из твоего кармана я не приму.
— Хорошо, тогда каждый наш сотрудник получит такой отпуск или, по желанию, деньги. Удовлетворена? Зная вашу команду, уверен, что все возьмут деньги. Кстати, ты тоже можешь так сделать. Все честно. Ну? Еще один кусок жирного пирога или неделя отдыха со мной?
— Если я выберу первое... — протянула Карла.
— ... то я обвиню тебя в алчности.
— А если я выберу второе...
— ... то я обвиню тебя в сексуальной невоздержанности, — с улыбкой закончил Фитцджеральд.
Щепетильность, умноженная на угрызения совести, обошлась Фитцджеральду недешево. Прикинув, сколько же миллионов лир уже кануло в песок, Карла получила солидную порцию пищи для размышлений. Деньги сами по себе ничего не значили для Джека. Это было орудие производства могущества, богатства, успеха. Он тратил деньги так же легко, как и создавал их. Поговаривали, что ежегодно Фитцджеральд перечисляет баснословные суммы на счета разных благотворительных фондов. Однажды Карла хотела подробно расспросить об этом Джека, но он ловко перевел разговор на другую тему. Взвешивая все до мелочей, Карла сумела подавить в себе неловкость, вызванную тем, что Джек тратил на нее горы денег: он заказал умопомрачительные апартаменты в местечке Сан-Рафаэль и водил ее в самые дорогие и изысканные рестораны.
Все это походило на идеальное свадебное путешествие, за исключением одной малости: они не были женатой парой. Они были парой красивых и веселых любовников. Покинув Каталину, оба сразу почувствовали себя раскованно и спокойно. Ссоры и разногласия, которые провоцировала Карла, бессознательно стремясь приблизить конец их отношений, незаметно исчезли, будто растворились в атмосфере праздника наслаждений. Джек мгновенно заметил эти приятные изменения и вздохнул с облегчением. Ни слез, ни надутых губ, ни внутреннего напряжения. Что за роскошь! Он вдруг почувствовал себя в безопасности и снял все оборонительные посты. И связь их чудесным образом преобразилась.
Ленивые, праздные дни и пылкие, страстные ночи — вот что это была за неделя. Карла приготовилась к тому, что сердце ее на финише будет разбито, и шла на заклание как агнец. Она махнула рукой на все условности и всецело отдала себя в жертву чувственности. Свобода плоти, свобода эмоций возносила Карлу и Джека на такие высоты, что они даже не решались признаться друг другу в этом. Изможденные, разбитые силой страсти, которая взыграла в них, они часто лежали обнявшись и думали каждый о своем.
Если бы, думала Карла, ах, если бы... Джек-любовник и Джек-человек были совершенно разными людьми. Как любовник он оказался чуткий, нежный, беззащитный и даже покорный. Он никогда не скрывал, что она имеет над ним власть и будет обладать ею вечно, если вдруг лишит его того, что сейчас дарила так щедро. Но Джек Фитцджеральд-человек был иным. Карла чувствовала, что он все тот же — непреклонный, хладнокровный, уверенный в себе, что по-прежнему им руководит стремление к успеху и пренебрежение к человеческим слабостям. Якорь, который для других спасение, для него тяжкое бремя. В плену пожизненных обязательств он лишится всего, что держит его на плаву. Вырванный из водоворота своей свободы, он зачахнет и быстро пойдет на дно. Размеренная жизнь, благочестивый покой противопоказаны ему, он не обещал этих ценностей, но и не просил о них. У Карлы не осталось иллюзий. Эту неделю она решила прожить по его уставу. Она жила одним днем, с нетерпением дожидаясь ночи...