А ведь этого не случилось. После шести месяцев уютного существования в материнской утробе младенец появился на свет. Он пришел в этот мир нежеланный, испуганный, измученный, слабый. Жизнь поддерживалась искусственно, с помощью аппаратуры и специальной камеры. И крохотный комочек выжил! Уже семь лет ходила по земле маленькая девочка, смеялась, играла, плакала. Ее любили, баловали, холили и лелеяли, и она жила счастливо в большой семье, в большом доме в центре Илинга.
Глава 8
Карла преодолела порыв немедленно собрать вещи и вернуться в Англию. Бегство ничего не решит. Уж лучше работать, чем томиться в Сохо. В какой-то степени в этом ей помог Джек. Он меньше всего походил на отвергнутого любовника. На службе он по-прежнему был энергичен и деловит, только избегал встречаться с Карлой с глазу на глаз. На людях же держался с ней любезно, ничем не выделяя ее среди других подчиненных. Карла, в свою очередь, тоже ничем не выдавала тайных страданий, следуя примеру Фитцджеральда. Она ежедневно выходила на работу как на сцену и безукоризненно играла роль деловой женщины. Никому и в голову не приходило, что ее мучает бессонница, что сердце ее изнывает от тяжелого бремени ссоры. Спектакль двух актеров продолжался. Искушенные зрители, разумеется, приглядывались к своим героям, но никто не подозревал о серьезности их размолвки. Надулись? Что же, милые бранятся — только тешутся. Боль в глазах Джека видела одна Карла и знала, что виновница этой боли — она. Но если бы она знала, каких сил стоило ему держаться раскованно и естественно! Карла считала, что ему не приходилось страдать и проигрывать. Эти обвинения теперь можно снять — Фитцджеральд проиграл, Фитцджеральд страдал. И это его мучило. Карла полагала, что уязвленная гордость тяготит его сильнее, чем несостоявшаяся любовь. Утешится, найдет себе другую партнершу. Все к лучшему. Джеку по душе вольное житье, и он думал, что то же самое нужно Карле. Карла не настолько заблуждалась в нем, чтобы надеяться, что он пустит в свою жизнь чужого ребенка. Даже если это такой очаровательный цветочек, как Франческа.
Безусловно, мама обожала Франческу. Увидев, как это слабое создание хватается за жизнь, как борется за себя, мама вдруг забыла свое отчаяние и горе, свою тоску по мужу и обиду на дочь. После черной, беспросветной недели траура мама вдруг ощутила невыносимое желание любить кого-то, заполнить этой любовью пустоту в сердце. Впрочем, Карла, которая после огромной дозы снотворного и преждевременных родов находилась в тяжелейшем состоянии, никак не могла тогда выполнять материнские обязанности. Комочек человеческой плоти, сжавшийся среди трубок кювеза, казалось, не имел к ней прямого отношения. Так прошло несколько дней. Постепенно. Карла возвращалась к реальности, в ней оживал природный материнский инстинкт, она наконец почувствовала физическую связь с крошечным человечком, но случилось страшное: в той же больнице умер отец. Умер на глазах у Карлы. И юная мать снова провалилась в зияющую чернотой преисподнюю. Теперь уже ничего она не могла сделать ни для Франчески, ни для своей мамы. У Карлы началась лихорадка, налицо был настоящий истерический срыв.
Миссис Де Лука бросилась за советом к своему сыну Марио. Он поговорил с наставниками в семинарии. К моменту, когда Карлу выписали из больницы, девочке было уже десять недель, мама разрывалась между всевозможными делами: долги, хозяйство, дом. Поэтому Карлу на время удалили с глаз и отправили к какой-то родственнице в Шотландию. Вернувшись из ссылки в семью, Карла увидела жизнь семьи полностью изменившейся: мама была бодра и энергична, они переехали в Илинг и, самое главное, каждый сосед в округе, от молочника до священника, был уверен, что Франческа — это младшая дочь почтенной миссис Де Лука. Более того, Карла сама начинала верить в это. Почти верить. У матери и ребенка сохранились глубинные связи, пережившие разлуку и смену ролей в семье. Несмотря ни на что, отношения Карлы и Франчески были и оставались особыми. Старшая и младшая «сестры» обожали друг друга. Миссис Де Лука растила малышку с любовью и рвением настоящей матери, радовалась, глядя на нее, но от Карлы не ускользала тоска и мука в маминых глазах. Карла была очень привязана к маме, тонко чувствовала ее душу и понимала, что та тщательно скрывает в себе горе, негодование и отчаяние. Вслух мать почти никогда не говорила об этом. Карла стала в семье тем самым уродом, который навлекает беды и неприятности, которого непременно надо наставлять на путь истинный. Нет, Карлу не унижали и не шпыняли, но при первой возможности она предпочла оставить родительский дом и жить самостоятельно. Так возникла Школа театрального искусства. Выход из семьи позволил девушке сохранить душевное здоровье и чувство собственного достоинства.
С тех пор единственным поступком, который заслужил мамино молчаливое одобрение, было знакомство с Ремо. С ним мать связывала надежды на отпущение страшных грехов своей дочери. Миссис Де Лука не допускала мысли, что ее непутевая Карла осмелится отвергнуть незаслуженно выпавшее счастье.
Однажды воскресным утром, вскоре после дипломного спектакля в театральной школе, у Карлы с матерью состоялся разговор. Помнится, они тогда были вдвоем на кухне и мирно делали лапшу, как вдруг мама заявила:
— Вот что, Карла. Выходи замуж за Ремо. Он прекрасный парень. Но ни в коем случае не говори ему о Франческе. Кому нужна женщина, которая прижила ребенка от другого?
Вот такое прямое и безоговорочное решение приняла миссис Де Лука. Франческа всегда была своего рода табу. Этот деликатный вопрос не обсуждался, разве что Карла с матерью говорили о бытовых нуждах девочки. А Франческе тогда уже исполнилось три года. Карла неожиданно поняла, что если не предпринять сейчас никаких шагов, если не отстоять свои материнские права, она может навсегда потерять дочь.
Карла провела у себя в Сохо несколько бессонных ночей и наконец решилась выяснить с мамой отношения. Утром, когда сестры были в школе, Франческа в детском саду, Карла приехала в Илинг. Откуда у Нее взялась отвага, неизвестно, но девушка заявила матери, что не намерена навечно отказываться от дочки. Она горячо выразила благодарность маме за помощь и поддержку, но предупредила, что рассматривает такое положение дел в семье, как временное. Разумеется, учитывая свою материальную несостоятельность, она не может немедленно взять девочку к себе, но сделает это, как только встанет на ноги. Франческа — это ее семья, закончила свою речь Карла.
Мама долго и бурно возражала: ребенку будет нанесена тяжелая травма, Карла лишится всех шансов на замужество. А без мужа как можно достойно вырастить дочь? Где малышке жить? Что, тащить крошку в Сохо? Если уж так взыграло в тебе материнство, кипятилась миссис Де Лука, то найди нормальную работу с регулярным жалованьем! Мама пренебрежительно относилась к профессии актрисы и более чем пренебрежительно к доходам от нее, вспоминала Карла, но заставила себя спокойно выслушать многословные мамины речи, все упреки, обвинения и предупреждения. Когда миссис Де Лука пошла уже по второму кругу, девушка решительно заявила, что начиная с сегодняшнего дня она будет обеспечивать Франческу полностью и целиком, даже если для этого придется мыть полы. Она сказала, что выйдет замуж, и муж ее удочерит девочку. Если нет, она всеми правдами и неправдами создаст для ребенка дом и счастливую жизнь. За саму Франческу не стоит беспокоиться, убеждала маму Карла, они с малышкой очень привязаны друг к другу, в этом сомневаться не приходится. Карла говорила, что ни за что не поверит, что дочь откажется жить с нею, предупредила, что непременно откроет ей правду, конечно, бережно и деликатно. Наконец, в ход пошел главный козырь. Карла сказала, что советовалась со священником в итальянской церкви в Сохо и что тот горячо одобрил ее стремление воссоединиться с ребенком и выполнить наконец материнский долг. Это была ложь, но ложь во спасение. Миссис Де Лука уступила и даже стала относиться к дочери со сдержанным почтением.