Раздался громкий стул в дверь. Карла и Ремо окаменели.
— Карла! — донесся бодрый голос миссис Палюччи. — Карла! Ты не спишь?
Ремо глухо застонал. Карла же, вдохновленная возможностью избежать, казалось, уже неизбежного, живо вскочила и набросила халат.
Рухнули все планы Ремо. Горестно прикрыв глаза, он начал натягивать рубашку.
Карла приоткрыла дверь, выглянула в щелочку, стараясь казаться сонной.
— Карла, деточка, прости, ради бога, я же не думала, что ты спишь! — затараторила миссис Палюччи, протягивая ей золотую сережку. — Я нашла ее под столом, где вы только что ужинали, и решила, что ты будешь искать пропажу. Ну, все, спокойной ночи!
Девушка пробормотала слова благодарности и в смущении повернулась к Ремо. Он уже надевал ботинки.
— Не уходи, — неожиданно для себя сказала она.
— Извини меня, Карла, — глухо отозвался он. — Это я во всем виноват.
Карла закусила губу.
— Тебе не в чем извиняться. Просить прощения надо мне. Ты прекрасный человек, Ремо, и очень привлекательный мужчина. Но жениться нам не надо. Я не принесу тебе счастья.
Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Отчаяние, написанное на красивом лице Ремо, разрывало ей сердце.
— Может, нам лучше не встречаться... ну... какое-то время, — сбивчиво продолжала Карла. — Попробуй проводить время с другими девушками. Одна рыба в пруду не водится.
— Я хочу быть с тобой.
Никогда Карла не ощущала в его голосе такой горечи. И неожиданно, подчинившись порыву, который долгие годы сдерживала, она выпалила:
— Ремо, боюсь, пришло время сказать тебе то, о чем прежде молчала.
— У тебя есть другой? — быстро спросил он, ожидая признания, которое подтвердит его худшие подозрения.
— Нет, — молвила Карла. Если бы все было так просто! Она почувствовала неприятное головокружение, но расплата должна свершиться. — Был другой — однажды.
Последовала пауза.
— То есть ты хочешь сказать, — сдавленным голосом начал Ремо, — что до сих пор любишь его, так? Что я не иду с ним ни в какое сравнение? Отвечай!
— Нет, я не люблю его. И никогда не любила. Но все это в прошлом. Дело в другом, Ремо. Дело в том, что я обманывала Тебя, Ремо. — Слова правды горьким комком застревали в горле. Она судорожно сглотнула. Я... я уже не девственница...
Воцарилось гробовое молчание. Карла ожидала шоковой реакции, взрыва, упреков. Ведь она только что одним махом смела все его мечты и иллюзии, призналась, что ее бесконечные «девические» ужимки были лишь блефом. Но Ремо на изумление спокойно воспринял эту новость и, показалось, даже облегченно вздохнул.
— И это все? — наконец несколько ошеломленно спросил он.
Карла растерялась.
— А что, этого недостаточно?
— Но почему ты сразу не сказала мне? Неужели ты боялась, что я брошу тебя, Карла?
Она отстранилась от него, плотнее запахнула халат. Удивление Ремо быстро сменялось новыми сомнениями.
— И почему ты тогда так боишься меня? Почему избегаешь всего, что...
Внезапно он содрогнулся от страшной мысли. Неужели какой-то негодяй обошелся с этой нежной девочкой так жестоко, что она стала бояться секса?
— Карла, — мягко произнес он, сжимая ее руки. — Он что, изнасиловал тебя?
— Нет, — не сразу ответила она глухим от смущения голосом. — Он не насиловал меня. Он был ласков, но настойчив. Совсем как ты. Я отдалась ему добровольно. Но вся беда в том, Ремо, что я... ну, фригидна. Он быстро выяснил это. И тебе пришлось бы узнать об этом однажды. Вины твоей нет ни капли, не переживай и не огорчайся. Я надеялась, что мне удастся избавиться от этого недостатка, но, увы... Пожалуйста, не принимай ничего близко к сердцу.
Карла смотрела ему прямо в лицо, ее глаза светились неискренней честностью.
— Карла, милая, давай я...
— Нет, — твердо возразила она. — Теперь ты знаешь в чем дело, но прошу тебя, не унижай меня и не унижайся сам, не старайся «вылечить» меня. Я понимаю, это не физиологический порок, но вряд ли твоя «помощь» окажется сейчас эффективной. Лучше будет, если я вообще не выйду замуж. Я была чрезвычайно неправа в наших отношениях. Если можешь, прости меня.
— Значит, все это время ты не хотела быть со мною? Тебе были неприятны мои прикосновения, мои ласки? Ты не испытывала удовольствия от наших поцелуев?
Карла смутилась и растерялась еще больше. Голос Ремо был полон обиды и гнева. Ответить ему нечего — она предала его.
— Значит, ты притворялась? Но зачем? Тебе хотелось сделать из меня дурака? Почему, Карла? — Он схватил ее за плечи. — Посмотри на меня, черт побери!
Он почти кричал.
Карла никогда не видела Ремо в гневе. Он всегда был с ней внимателен, нежен и галантен, так что этот эмоциональный взрыв, который другим, может, и показался бы слабым, имел разрушительную силу. Сдержанная ярость губит чувство, опустошает душу.
Вот он, разрыв, мелькнуло у Карлы. Может, так лучше? Лучше причинить боль один раз, чем всю жизнь мучить его и мучиться самой. Если его сейчас утешить, успокоить, он захочет большего, и страдания будут тянуться бесконечно. Отвращение и презрение к самой себе придало Карле сил.
— Меня вообще не волнуют ни поцелуи, ни ласки, — спокойно сказала она. — Мне было приятно, что это доставляет тебе удовольствие, не более. Если хочешь — да, я притворялась, будто возбуждаюсь от этого. Но водить тебя за нос шутки ради... Нет, Ремо, до такого я не опускалась. Если в чем ты и сглупил, то только в том, что потратил на меня не один год. Останемся друзьями, Ремо.
Его остановившийся взгляд был полон растерянности.
— Ты просто хочешь наказать меня, за то что я сегодня потащил тебя в постель, — тускло произнес он.
— Нет, — отозвалась Карла и сделала глубокий вздох. — Знаешь, нам давно стоило расстаться. Мне просто было жаль тебя.
Она знала, что это оскорбит его, заденет больнее всяких упреков и слов. Ремо отпрянул, будто ему влепили пощечину.
— Ясно, — ледяным тоном бросил он, схватил в охапку пиджак и направился к двери. — Поищи себе другого умника! — уже с лестницы крикнул с досадой Ремо.
Шаги, надсадный скрип петель, хлопок — и тишина.
Карла в изнеможении опустилась на кровать. Ей хотелось расплакаться, разреветься в три ручья. Но слез не было. Она давно забыла, что это такое. Плакала она только на сцене. А ее почти физически душили боль, раскаяние и тоска. Ожидаемого облегчения разрыв с Ремо не принес. А если бы она сказала ему всю правду? Поверил бы он ей?
Впрочем неважно. Цель оправдывает средства. Ремо не чужда мужская гордость. Он мог терпеливо, настойчиво и нежно возбуждать страсть в застенчивой девушке, но заниматься тем же с женщиной, которая призналась ему, что ее не трогают ласки, он не стал бы. Это ниже его достоинства. Невинность и стыдливость соблазнительны для мужчины, сознательная холодность — напротив. И вообще, это была ложь во спасение — во спасение Ремо. Ему будет лучше без такой «невесты». А самой Карле стоит учиться жить без защитника и благодетеля. Надо стойко сносить все удары судьбы.
Как возмездие ночью пришли кошмары. Рваные, клочковатые сюрреалистические образы-вспышки преследовали Карлу, возвращая ее в страшные дни юности. Эти повторяющиеся, мучительные видения держали девушку в странном плену; прорываясь сквозь их паутину, сознавая, что это только сны, она не могла избавиться от мысли, что обречена сносить пытку воспоминаниями, что не имеет права проснуться раньше. И когда она наконец выползала из липкого кошмара на солнечный свет, легче не становилось и по-прежнему не было слез, которые омыли бы ее сочащиеся кровью душевные раны. Оставался только один выход — обернуться кем-то другим; пусть на время, но надо было скинуть с себя оболочку Карлы Де Лука. И тогда покой возвращался.
Талант лицедейства верно служил Карле.
Встала она разбитая, но умылась, оделась, сделала гимнастику йога и с напускной невозмутимостью уселась за текст новой пьесы. Пришло время взять на себя боль и страдания героини Анны Прайс, окунуться в ее страсти и потопить в них все неурядицы и обиды Карлы Де Лука. Мерно постукивали часы. Карла медленно читала, натягивая чужую шкуру, примеряя чужую душу.