Когда Мария обнимала и целовала Хосе, – а она довольно часто делала это публично, – ей приходилось наклоняться к нему, как к ребенку.
При этом он называл ее «девочка моя».
– Он относится ко мне, как отец, – сетовала Мария. – Мне бы больше понравилось – как бой-френд, но что поделаешь.
У Марии шестеро детей: три дочери, все до одной красавицы, трое сыновей, один умнее другого. При этом многодетная моложавая мать прекрасно выглядит, носит длинные распущенные волосы и мини-юбки, которые одалживает у своих девочек. А у Хосе только одна дочь – это сама Мария.
Когда мы с Сашей впервые попали на их семейную виллу с бассейном, мы были поражены обилием молодых красивых и веселых лиц. Это были дети Марии и их юные друзья, тайские, немецкие, английские и даже русские. Мария, широко улыбаясь, поминутно целовала всех детей без разбора – своих и чужих.
– У меня «хэппи хаус», – говорила она. – Целыми днями песни, смех, веселье.
Еще чуть-чуть, – и я бы повесила портрет Марии в золоченом окладе в красный угол. Если бы ни одна вещь…
Когда чилийцы говорят «маньяна», что буквально означает «завтра», то они имеют в виду вовсе не «завтра», а «потом», «после», «когда-нибудь», а скорее всего – «никогда».
Просто Мария ни разу не хозяйка своему слову. Если она пообещала заехать после обеда, значит, не появится до вечера; если сказали, что вернет диск с фильмом завтра, то не отдаст никогда; если пригласила поработать в своем бизнесе, то не стоит даже брать в голову – все пустая болтовня.
Но поначалу в это не верилось, такой она была искренней, такой участливой. Все наши бесконечные нестыковки мы долго списывали на языковой барьер, – дескать, сами виноваты, неправильно перевели и недопоняли.
– …С ними, конечно, не стоит иметь никаких дел, но и обижаться не стоит – они просто «фани», – заметила Саня.
– “Фани”? – удивилась я. – Забавные? Смешные?
Пафосный Хосе и религиозная Мария – и вдруг смешные?
Без фанатизма
Мария очень религиозна, как все чилийцы. Может быть, даже больше.
Всем своим шестерым детям она раздала имена Святых Апостолов, Отцов Церкви либо святых мест. Например, имя Белен переводится как “Вифлеем”.
Не успел Саша выздороветь, как Мария уже сочинила праздничную процессию вокруг храма, в которой Саше уделялась особая роль: он должен был нести транспарант со словами “Благодарю за чудесное исцеление” на русском, английском и тайском языках.
Не забуду Сашин взгляд, который тот метнул в Марию, услыхав про этот проект. Правда, Просто Мария больше никогда к этой идее не возвращалась.
У Марии есть небольшой религиозный пунктик – это Меджугорские явления Богородицы.
Стоило мне упомянуть, что я была там в паломничестве, как Мария чуть ли не бухнулась передо мной на колени: она воскликнула, что меня ей Бог послал, и что мы обязательно должны вместе что-то придумать, типа создать на Самуи молитвенную общину или устроить серию популярных лекций по духовности Меджугорья…
– …Надо что-то делать, а не сидеть! Мы с тобой напишем такие бумажки о том, что все приглашаются в общину, и раздадим у входа в церковь! Лидером общины будешь ты.
Еще чего не хватало!
– Нет уж, Мария, у меня плохой английский, я никак не могу быть лидером, – отказалась я.
Мария не на шутку взялась за дело: буквально на следующий день этой идеей она уже доставала священника. Тот перенаправил ее к монахиням, которые отослали ее обратно к священнику. Несмотря на кипеж, который затеяла Просто Мария, из этого, слава Богу, тоже ничего не вышло.
– Я не доверяю людям, которые слишком много говорят о Боге, – любит повторять наш священник, отец Майкл.
Пророчество мертвого монаха
Хосе и Мария из церкви везут нас на своем пикапе по главной островной дороге.
– Кстати, вы знакомы с моим другом – мертвым монахом? – вдруг спрашивает Хосе.
С кем-с кем?! Я решила, что не до конца поняла его английский – у Хосе была дурацкая манера цедить слова сквозь зубы.
Мария с улыбкой обернулась к нам с переднего сидения:
– Монк! Вы что, не знаете, кто такой монк?
– Знаем, это монах. Но Хосе сказал – «мертвый»…
– Ну да, он и есть мертвый. Все правильно.
– Как это? – изумились мы.
– Так хотите заехать в гости к моему другу? – повторил Хосе.
Ну конечно, хотим!
Совсем скоро Хосе затормозил у ворот буддийского храма. Сквозь распахнутые двери центрального храма виднелся светящийся куб на высоком постаменте. Там действительно в позе «лотос» восседала человеческая фигура в оранжевом сари. Издали ее можно было бы принять за памятник, если бы не черные очки на голове.