Занесло его к нам случайно, он был растерян и долго молчал. В тот день шёл лёгкий летний дождь, на небе даже виднелось солнце, и несколько лучей освещали его потрёпанные волосы. Сидел он в небольшом кратере из земли, который образовался от его падения, так никто и не понял, откуда паренёк вообще взялся. На нём был тёмно-синий потрёпанный пиджак и изорванная водолазка, а под ней виднелись порезы и четыре-пять гематом в районе левого ребра. На руках были кольца и какой-то кусок пурпурной ткани. Он сидел в поле, что было почти на отшибе города, и совершенно не понимал, что тут забыл. Я расспрашивал его, но создавалось ощущение, что он просто выдумывал ответы. Не знаю, говорят, на лицо были все признаки амнезии. У него дрожал голос, отвечал на вопросы не сразу, всё валилось из рук. Глаза были затерты до алой черни. Поначалу он даже не мог держаться на ногах, ему помогали ходить, но он вечно спотыкался и падал. Сказать честно, дороги у нас ужасные, но сейчас, когда мы с тобой пьём нашу предсмертную бутылку, я могу сказать, что эти дороги не так уж и плохо выглядели. Раньше этот асфальт был не полигоном для этих тварей, а лишь неплохим акцентом пейзажа под мирным, ярко-голубым небом, по которому, также как и мы на земле, неспешно гуляли облака
На-на, малой, закуси лимончиком, такой коньяк только и закусывать. Видишь ли, я всё же думаю, в его глазах читалось, что он потерял не память, а что-то гораздо важнее, и мы никогда уже не узнаем, что же это было.
Знаешь, когда всё началось? Не когда эти суки прогрызли стену и устроили нам сущий ад, и даже не тогда, когда паренька занесло в наш город, и по счастливой случайности он стал единственной нашей бронёй. Всё началось тогда, когда наш город подрасслабился!
В следующую нашу исходную ночь никто и не ожидал, что он встанет на защиту нашего небольшого городка. После появления паренька, мы, как и всегда, готовились и ждали этих тварей, укрывшись по своим домам и замуровав двери. Не услышав криков предсмертной агонии, люди решили посмотреть, что же происходит снаружи. Паренёк сражался с ними в одиночку, пролетая на своих хилых крыльях и отрубая им головы. Удивительно, как он собственноручно за ночь вырезал больше сотни этих выродков. Наутро его окружили жители, все благодарили со слезами на глазах. В ответ он лишь легко ухмыльнулся и сказал: «Прошу вас, спите спокойно».
Point d'amour
Малой, давай, между первой и второй.… Вздрогнем. Говорят, что истина в вине, так вот херню они несут!
Паренёк был демоном с бутылкой, почти как те, что сейчас скребут нашу дверь. После пары первых ночей все сразу же привыкли к спокойному сну без ожидания смертельных сражений и очередных страхов не уберечь свои бренные душонки. За два года жизни у нас в городе, к нему особо никто не подходил, потому что он ни с кем и не разговаривал. Он жил своей жизнью, хоть и жизнью это тяжело было назвать: днём тренировался, вечно кому-то помогал, иногда летал на своих этих хилых черных крыльях. С его силой он помог нам отстроить взорванные мосты и даже вернуть набережной презентабельный вид. Чёрт возьми, да я последний раз гулял по этой набережной, когда в твоём возрасте был, малой! Вспомнил времена, когда моими главными заботами была лишь бытовуха. Народ стал жить как прежде, в вечных разговорах о погоде и обыденной чуши. Добрейшей души был парень, хоть и в глазах его отражалась только местная пыль с бордюров. Он был наделён невероятной силой, при этом абсолютно не ценил своего дара и не придавал ему значения.
По вечерам вечно нажирался у меня за стойкой. Я же видел его, никто лучше не может знать алкоголика, как человек, наполняющий стакан по другую сторону бара. Я всё видел, он даже не потухал, просто ходил с вакуумом в башке. Бухал он в своё время по-черному, конечно, и я так говорю не потому что он много пил, а потому что после каждого глотка на него тяжело было смотреть. Словно при взгляде на него вся сетчатка глаза заполнялась дрожащей чёрной пылью. Каждый вечер он заглядывал ко мне в таверну, в полной тишине выпивал ровно 450 миллилитров виски с лимонным соком, затем уходил спать. Не знаю, про какую истину люди обычно говорят, но думаю, что на дне стакана он её не увидел, даже если бы там было вино. Это нельзя было назвать жизнью, малой, он просто существовал.