— Со мной после службы ребе говорил, потому я и задержался. Тобой, — палец Шимона уперся в грудь Константина, — заинтересовалась инквизиция.
— С чего это вдруг? — совершенно искренне удивился Николаев.
— Ты сколько раз в церковь ходил? По–моему, всего пару раз, и то потому, что тебя выпихнули. Более чем за два месяца ты ни разу на исповеди не был. По пятницам ты постишься? На сколько я знаю — нет. Еще с иудеями водишься и дела ведешь. А ведь когда дом покупали, ты на распятии поклялся, что являешься верным сыном католической церкви. Ты думаешь, что у инквизиции своих глаз и ушей нет. Вот они тебя и хотят прижучить, что ты в лучшем случае плохой католик, либо вообще не католик и совершил клятвопреступление. Вот они и планируют расследование, а затем церковный суд. А приговор, я думаю, будет лет десять–двенадцать покаяния в монастырской тюрьме или, в худшем случае, аутодафе. Хотя, я думаю, что до этого не дойдет, но в процессе расследования будут допросы с применением дыбы, клиньев, испанского сапога и прочих милых их сердцу средств.
— Нда–а–а, попал я, — Константин поскреб в затылке, — может сходить пару раз на исповедь, отбрехаться.
— Думаю, что не стоит, — покачал головой Шимон, — боюсь тебя могут прямо в церкви арестовать.
— Пусть только попробуют, — вступился за друга Борис, — я эту инквизицию по камешку разнесу. Я, между прочим, сегодня динамит сделал, — добавил он по–русски, обращаясь к другу.
— Что ты, что ты, — замахал на него руками Шимон, — всю общину погубить хочешь.
— Ну так что же делать? И вообще, чего они ко мне привязались? Что я, один такой? Мало ли кто к исповеди не ходит.
— Был бы ты рыбаком или землекопом, инквизиции на тебя чихать было бы с самой высокой колокольни. Я уверен, что они выяснили, кто стоит за производством зеркал и посчитали, хотя бы приблизительно, какие деньги тут крутятся. Я думаю, что как минимум они захотят большой откуп. Не так, как скажем марана, который таллит сохранил или мезузу не снял. Таких можно выкупить за сотню динаров, а часто и меньше.
Здесь думаю речь пойдет о тысячах, а может и о десятках тысяч. Но скорее всего они планируют выбить из тебя секрет производства зеркал и подгрести его под себя. А тебя законопатить в монастырь, где в качестве покаяния, сидя на хлебе и воде, ты будешь это производство организовывать.
— Да, губа у них не дура, — хмыкнул Николаев, — но что же ты предлагаешь? Не сидеть и ждать пока за мной придут, надеюсь.
— Нет конечно, — Шимон огладил бороду, пожевал губами и продолжил, — тебе надо исчезнуть. Скрыться так, чтобы они не знали где тебя искать. Хотя бы до весны. Мы за это время попытаемся найти подходы к нужным людям и разрулить ситуацию.
— А как ее можно разрулить? — поинтересовался Борис.
— Деньги многое могут, — усмехнулся Бен Эзра. — Главное найти кому и сколько дать. Например, следователь андалузской инквизиции неожиданно получает срочное направление в Эстремадуру. А заместитель, которому он дело передаст, вдруг несвежей рыбки съест. А пока он животом мается, архивариус кое–какие пергаменты в давно закрытое дело подошьет и в архив сдаст. Или служка склянку чернил опрокинет и опасаясь наказания, сунет испорченные пергаменты с доносами в печку. Так глядишь и дело рассыпалось. А пока они новые доносы собирать будут, можно и в Рим пожаловаться, что инквизиция поставщиков нескольких королевских дворов преследует. И в королевском окружении к влиятельным людям подход найти можно. Но денег потребуется не мало. Потому я и сказал, что новые поступления будут не скоро.
Друзья переглянулись и рассмеялись. Коррупция явно родилась намного раньше буржуазного строя.
— Мне что, на африканский берег перебираться? — спросил Костя, сделав еще один глоток амонтильядо.
— Можно и на африканский, — согласился Шимон, — главное, чтобы подальше от Андалузии.
— Погоди–ка, — встрепенулся Борис, — а как насчет Толедо? Ты же собирался туда сразу как мы из Севильи вернемся. С оружейниками договариваться. Я так понимаю, что к королевскому двору мне самому ехать придется. Или все — поездка эта накрылась.
— В Севилью вам ехать не надо, — вмешался Шимон, — королевский двор на зиму в Сеговию перебрался, в родовой дворец Изабеллы. А в Толедо как раз можно. Еврейская община в Толедо очень большая и в гильдии оружейников наши люди большинство составляют. Они вас скрыть легко смогут, а пока война идет никакая инквизиция их трогать не осмелится. У меня у самого троюродный брат в этой гильдии не последний человек, да и другой родни много. Так что езжайте в Толедо. Письмо я кузену дам. А оттуда в Сеговию за пару дней доехать можно. А мы тем временем инквизицию по ложному следу пустим. Пускай вас в Алжире ищут или в Лиссабоне.