— Прокололся, черт возьми, — выругался про себя Гальперин, — что же делать?
Он бросил взгляд на Константина, ища у него моральной поддержки, но тот был занят разговором с Хозе и не смотрел в его сторону. Пришлось выкручиваться самому.
— Увы… — он с сожалением развел руками. — У меня этих трактатов нет, и где их достать, я не знаю. Я вам могу пересказать только то, что сам читал, а вы можете записать и перепроверить. А когда я микроскоп сделаю, вы собственными глазами убедитесь, что я вам не вру.
— Мы не сомневаемся в вашей честности, уважаемый Барух, — заверил его Эммануэль, — но почему никто кроме вас об этом не слышал?
— Наверное потому, что тех, кто об этом говорил, первыми услышала инквизиция, — нашелся Борис. — А поскольку это противоречит учению Аристотеля, то они в лучшем случае сейчас замаливают свой «грех» в какой–нибудь монастырской тюрьме.
— Но с Востока тоже никаких подобных трактатов не привозилось. Хотя… — Эммануэль пожевал губами, — После крестовых походов, а особенно после походов Великого Хромца[39], Восток уже не тот.
— А что ваши трактаты говорят по поводу правильного смешения соков в организме, — не сдавался медикус Аарон. — И когда они рекомендуют делать кровопускание?
— Говорят, что это полная чушь, — раздраженно ответил Борис. — Жидкости в организме не смешиваются и текут каждая по своим сосудам и со своим назначением. А кровопускание делать вообще не рекомендуют за исключением, когда высокое кровяное давление может привести к апоплексическому удару.
Видимо от раздражения и усталости, Гальперин совершенно забыл об осторожности. Вследствие чего, последовала получасовая лекция о назначении крови, роли эритроцитов, лейкоцитов и лимфоцитов, о кроветворной системе, кровяном давлении, большом и малом кругах кровообращения. Царапая кончиком ножа штукатурку, он рисовал на стене схемы и объяснял их, сбиваясь с ладино на иврит. Когда оба врача, слегка ошалев, переваривали высказывание Гальперина, что не печень генерирует кровь, как было принято считать в то время, а костный мозг, Константин, который уже давно закончил разговор с Хозе и с интересом прислушивался, решил наконец вмешаться.
— Прошу прощения уважаемые, но мы с другом только что с корабля. Мы устали, а завтра у нас тоже хлопотный день. Давайте отложим вашу дискуссию на завтра.
Оба медикуса моментально извинились, но тут же взяли с Бориса обещание уделять им хотя бы по часу в день. Друзья отправились мыться с дороги, а Аарон поспешил к себе в комнату, чтобы записать и обдумать только что услышанное. Когда друзья поднимались по лестнице в свои комнаты, Николаев поинтересовался:
— Борька, откуда ты все это знаешь? Ты же в медицинском не учился?
— Ты помнишь, что у меня мама от лейкемии умерла, — щека у Бориса раздраженно дернулась, — когда ее диагностировали, я мно–о–ого чего о кроветворной системе перечитал. И вообще, я тебе говорил, что медицинскую энциклопедию почитывал. А склерозом пока не страдаю. Кроме того, по работе с врачами довольно много общаться приходилось.
— Ну и на фига ты все это рассказывал? Нам с этого какая польза? Мы же договаривались, что прогрессорствовать будем осторожно и не за бесплатно.
— Может я и погорячился, — Борис задумчиво поскреб в бороде, — но смысл для нас все же есть. Сам я лечить людей не буду, но на корабле нам врач все равно нужен. Так надо, чтобы он не коновалом был, а понимал хоть что–нибудь. Ну а насчет бесплатно, давай не будем уподобляться некоторым. Они же оба нас все–таки лечили, а денег мы им не платили.
Друзья разошлись каждый в свою спальню. Гальперин разделся, натянул шёлковую пижаму из вновь приобретенных вещей и, задув масляную лампу, с наслаждением вытянулся на кровати. Он успел уже задремать, когда его чуткий сон прервал негромкий скрип и последовавший за ним шорох. Сквозь неплотно прикрытые ресницы он увидел в полумраке как дверь тихонько приоткрылась и в комнату скользнула тоненькая фигурка Яэль. Облегченно вздохнув, Гальперин вытащил руку из–под подушки, где он держал кинжал — так, на всякий случай. По–прежнему притворяясь спящим, Борис ждал продолжения.
Легко ступая босыми ногами по полу Яэль подошла к кровати и остановилась на расстоянии полушага. Левой рукой она комкала на груди черную кружевную мантилью, укрывавшую ее с головы до колен. Вот только под мантильей платья на ней не было. Лишь тонкая хлопковая камиса, да нижняя юбка, достававшая до середины голени. Пару минут она глядела на притворявшегося спящим Бориса, потом протянула правую руку, как будто хотела погладить его по голове, но отдернула ее, не закончив движения. Постояв еще минуту, Яэль глубоко вздохнула, повернулась и, видимо, собралась уйти.
39