========== Глава 1. Откровенность ==========
— Мейс, почему ты такой? — спросила Никки, подперев голову рукой и облокотившись об упругий матрас, застеленный ее любимой серой простыней.
— Какой — такой? — нехотя отозвался огненный марсианин, приоткрывая один глаз и слегка поворачивая к ней голову, лежащую на закинутых назад руках.
— Закрытый, — пытливо изучала его довольное лицо девушка и, не удержавшись, провела пальцами по его мохнатой скуле и терракотовой груди, где шерсть все еще была влажной и сбивалась в короткие и замысловатые волны.
Мейс открыл второй глаз, и в глубинной синеве промелькнул опасный холодок, который Никки научилась различать еще до того, как он становился угрожающим. Но сейчас марсианин был слишком умиротворенным, чтобы реагировать на вопрос в привычной для себя манере. Поэтому он лишь хмыкнул и снова прикрыл глаза, выдыхая медленно и удовлетворенно.
— Я не дверь, чтобы меня открывать, — небрежно бросил он, и его большие мохнатые уши едва заметно дернулись, выдавая в нем то, что вопрос все-таки задел.
Никки понимала, что даже за прошедшие полгода отношений и пару месяцев их уже вполне семейной жизни в новенькой, снятой им в Чикаго квартире с большим панорамным окном в гостиной, она так и не подобралась к самой сути этого своенравного, вспыльчивого, но такого умеющего любить марсианина. Да и что такое полгода знакомства с тем, кто вообще с другой планеты? Как за такой короткий срок можно понять, где в этом высоком мохнатом существе был загадочный, покрытый шерстью марсианин, где — замотанный в арафатку деспотичный житель Йемена, а где тот, кто умудрялся за полсекунды одновременно умилять, пугать и притягивать ее одним небесным взглядом дерзких глаз?
— Ты мужчина, которого мне хочется знать еще лучше, — наконец, ответила Никки, задумчиво разглядывая его такие уже до боли знакомые черты лица.
Асимметрично вздернутые дуги бровей, белесое родимое пятно в уголке глаза, матовую бурую кожу на кончике широкого носа, чьи крылья так часто вздымались от несдержанных эмоций, тонкую линию более светлых яшмовых губ, которые умели презрительно выгибаться, доверчиво улыбаться, произносить колкие слова и до умопомрачения властно впиваться в ее тело везде, где им было угодно.
Но чаще всего ее взгляд скользил по жестким волоскам огненного загривка, что торчали из густого подшерстка и перетекали на редеющие проплешины изуродованной макушки. Туда, где всегда налитые темной кровью две вмятины были покрыты грубыми рубцами. Туда, где раньше шевелились живые и умеющие слышать и чувствовать мир антенны. Туда, где теперь не было ничего, и о чем Мейс не расскажет никогда. Никки потянулась рукой к его загривку, в сотый раз безуспешно пытаясь прикоснуться к его давним шрамам, но, как и всегда, одним резким движением марсианин перехватил ее ладонь и зажал в своей.
— Чего еще тебе не хватает, я-азизи*?
В его голосе не слышалось ни угрозы, ни раздражения, лишь яркая нотка досады. И ведь он был прав, с упреком задавая этот вопрос. Рядом с Мейсом сложно было отыскать то, чего могло не хватать. Даже при всем своем несдержанном и несговорчивом характере, который усугублялся долгими годами балансирования между врагами и нежеланием хладнокровно убивать, он всегда умудрялся относиться к ней бережно и заботливо. Даже когда мог рявкнуть, сочтя, что какой-то ее поступок или слово выводит ее за рамки ее же собственной безопасности в этом мире.
Не привыкшая к мыслям о том, что ей в принципе может хоть что-то угрожать в мегаполисе, кроме шальной машины или перебравшего с наркотой типа из подворотни, Никки каждый раз воспринимала такую реакцию Мейса совсем не так, как он от нее ждал. Или смеялась его мнительности, или возмущалась чрезмерному давлению. Но со временем, под воздействием уже остывшего, пропитанного не недовольством, а неодобрением, синего взгляда начала переосмысливать все его порой резкие и скупые слова. И поняла, что марсианин во многом был прав. В том, что мир был куда шире представлений, составлявших пазл ее чикагской жизни. И не только шире, но, порой, опаснее.
— Всего хватает, Мейс, — спокойно ответила Никки, позволяя ему положить свою зажатую в руке ладонь ему на грудь. — Только хочу, чтобы ты чувствовал себя спокойнее рядом со мной. А не готовым отбивать атаки. Мы дома, а не в окопах.
Огненный марсианин криво усмехнулся и выпустил ее руку, по-свойски огладив подушечкой большого пальца ее гладкую кожу на запястье, что делал часто, даже не осознавая этого.
— Быть спокойным не значит болтать о себе, как безмозглая девица, — фыркнул он и одним решительным движением перекатился на нее со спины, придавливая всем телом к еще не остывшей постели и проводя жесткой ладонью по ее перепутанным каштановым волосам. — Благодари своих богов, что ты родилась в этом краю, а не в Аравии, и что я никогда не спокоен рядом с тобой.
— Я говорила не об этом, — с улыбкой выдохнула Никки, ощущая его горячее дыхание на своей щеке и всю тяжесть инопланетного тела, лишившего ее способности шевелиться.
— Ты говорила лишнее, я-азизи, — пробормотал Мейс, бесцеремонно прикусывая белоснежными зубами край ее уха, в этот раз почти неощутимо. — И если тебе так сильно нужно что-то обязательно открыть, поищи в своей тумбочке. А я в душ. Свари мне гахву**.
И столь же стремительно он отпустил ее, поднявшись с постели и удалившись в ванную, стягивая на ходу со спинки стула домашний легкий тавб***. Никки, проводив его взглядом и не удержавшись от очередной довольной улыбки, блаженно потянулась, все еще ощущая в своем теле отголоски яркого удовольствия, и с любопытством переместилась к краю кровати, чтобы выдвинуть ящик тумбочки. Ничего особенного, куча привычной мелочевки косметического рода, которая перекочевала сюда, да так и была не разобрана. Опять ее разыграл что ли? Или намекнул, что пора проводить ревизию барахла?
И она уже хотела было поспешить на кухню, чтобы успеть сообразить утренние блинчики к его неизменному (и омерзительному, по ее мнению) напитку из кофейной кожуры, к которому он так пристрастился с времен Йемена, как внезапно взгляд ее зацепился за плоский холщовый мешочек, стянутый кожаной тесьмой. Такой предмет она точно сюда не клала. Значит, все-таки сюрприз.
Она села на кровати, откидывая на обнаженную спину мешающиеся пряди волос, и неторопливо взяла в руки оказавшийся тяжелым мешочек. Еще не веря своим предположениям, она распутала тесьму и заглянула внутрь. Тот тихий блеск, что вырвался оттуда, заставил ее невольно выдохнуть и выудить на свет совершенно невообразимый подарок, который мог преподнести лишь Мейс. Лишь тот, кто знал ее неподдельный интерес к этой теме, и кто лучше всех разбирался в том, что, по его мнению, могло однажды действительно ей пригодиться. Или даже спасти жизнь. На ее ладони лежала аккуратная, изящно изогнутая джамбия***, чья рукоятка и чехол были украшены тонкой вязью восточного рисунка, покрытого бирюзовой инкрустацией в тонких лепестках витиеватого узора. Никки завороженно вынула клинок из ножен и осторожно провела подушечкой пальца по холодной острой стали. Похоже, она больше не будет ворчать по поводу гахвы. Потому что Мейс был невероятным мужчиной!
***
Куноа, Северный край Марса, девять лет назад
— Учащиеся сородичи! С завтрашнего утра вы переходите в категорию практикующих. С чем вас и поздравляю. Просьба не забывать свои идентификаторы и учебные планшеты с пройденным материалом. Если в процессе практики у вас будет наблюдаться несоответствие квалификации, вы автоматически перечислитесь обратно в категорию учащихся до тех пор, пока материал не станет отлетать не только от ваших зубов, но и от рук. Вопросы?
В гомоне загудевших голосов Мейс нахмурился и бросил короткий взгляд на почти запихнутый в заплечную сумку планшет, где временной солнечный диск опасно приближался к часу Водолея. Он еле успеет добежать до сервисного цеха к своей вечерней смене. Бесы Плутона! Пора было обзаводиться хотя бы легким скутером, чтобы перемещаться быстрее. Но, похоже, в ближайшие лета ему это не светило. Хорошо, если заработанного хватит на жратву. Иначе он так долго не протянет. На братьев рассчитывать уже не приходилось. Растащили все, что осталось от предков, и свалили в столицу. Вот только какого-то рожна не прихватили с собой мелкую. И что ему теперь с ней делать??? Одну-то не бросишь!