Мейс вылетел первым из зала обучения, уже на ходу застегивая до самого подбородка потрепанную легкую куртку, которая этой зимой уже ни фига не грела. Хорошо, на улице приходилось бывать не много, да и то перебежками по знакомым траекториям Куноа. Тут и мерзнуть некогда, все бегом, но в последние дни с полюса пришел сухой колкий ветер, от чьих назойливых порывов хотелось рычать и ругаться. Да тупо некогда.
Рано наступившая темнота погрузила поселение в вязкий дымчатый туман, разрезаемый косыми лучами мощных уличных фонарей. Да, светлых дневных часов в последние несколько десятков дней было маловато, и солнца не видать — все затянуло опаловой мутью многослойных облаков. Солнечные батареи бесхозно пылились по всему Северному краю, зато ветряки исправно наматывали энергию с отменно продуваемых плато. Так что без света и тепла никто не останется.
Мейс поспешно свернул на примыкающую к учебной площади улицу и размашистыми шагами устремился к технологическому району, где находился цех. Престижное место для не окончивших учебу, куда немногих брали на подработку. Не видать ему такой работы, как своего мохнатого затылка, если бы не Ганитис, замолвивший за него словечко перед начальником сборного отдела и по совместительству своим родственником. Как-никак они дружили с Ганитисом с самого начала обучения. Парень, конечно, со своими жуками в башке, но в целом бывало даже весело и ненапряжно. В редкие деньки они сбегали от старших и отправлялись к большим расщелинам добывать вкусных глубинных кольчатых, которых было так приятно затолкать в карманы и потом жевать их перед сном. Ну, иногда и мелкой перепадало.
В гости друг к другу не ходили. Мейс лишь пару раз бывал у Ганитиса в его просторном двухэтажном доме нового типа в центре аллейного района, сплошь усаженного древовидными суккулентами особенного редкого вида, что встречался лишь на крайнем марсианском севере. На их уникальные свойства по какому-то там поглощению углекислого газа Мейсу было откровенно плевать, а вот втихаря обламывать по весне свежие сладковатые побеги, за что можно было схватить нехилый штраф, он любил. Но как обманывать спутниковые камеры, он давно научился. Поэтому частенько прогуливался с Ганитисом до его берлоги и шатался потом один по району в поисках чего-нибудь полезного для жизни или желудка.
К себе же Мейс не звал никого. И никогда. Это поначалу ему казалось, что семья из восьмерых братьев и одной младшей сестры это весело и здорово. Ну, до тех пор, пока предки были еще живы. А потом… Старшие еще на этапе ознакомительного обучения отправились на подработку, потому что есть хотелось абсолютно всем и хотя бы раз в день. Но не все зарабатывали честно. Поэтому всё чаще к ним стали заглядывать надзорные патрули, и всё чаще братья пропадали по нескольку дней, видимо, где-то отсиживаясь. И Мейсу приходилось вместо них отвечать на идиотские вопросы патрульных. А потом братья просто свалили в далекую столицу Алойу, и крутись как хочешь. Так что большой и опустевший родительский дом пришлось спешно продать и перебраться с мелкой в тесную квартирку на верхнем этаже общинного корпуса.
Мейс ускорил шаг. Чем ближе был цех, тем меньше на улицах попадалось мотоциклов, и все больший шум создавали проезжающие грузовые мобили, снующие от производств к складам. Куноа по праву славился своим технологичным сектором, и цех по сборке двигателей занимал в нем лишь самое несущественное место. Но Мейсу было без разницы. Работа понятна, времени на сон сносно хватало, оплата с грехом пополам покрывала их с сестрой примитивные потребности. А дальше, с практическим этапом обучения можно было и на новую ступень подняться.
Широкие стеклянные двери цеха бесшумно разъехались в стороны, и Мейс с облегчением нырнул в теплый освещенный холл, на автомате сворачивая к раздевалкам рабочих. Но внезапно дорогу ему преградил начальник сборочной группы. Засунув руки в карманы рабочего комбинезона, Керг недобро прижал пегие уши и хлестнул хвостом.
— Я что, опоздал? — с досадой пробормотал Мейс, хмурясь и пытаясь восстановить сбившееся от быстрого шага дыхание.
— Отнюдь, — холодно ответил начальник, буравя его прищуренным взглядом алых глаз. — Потому что с этого дня ты здесь больше не работаешь. Верни пропускной браслет.
— Чего? — в непонимании уставился на него Мейс, невольно озираясь по сторонам в поисках какого-то подвоха или зрителей неудачного розыгрыша. — А что я такого сделал-то?
— Ничего особенного, Мейсон, — уклончиво прошипел Керг, недобро поведя антеннами. — Но таким, как ты, не место в моем отделе.
— Таким, как я? — невольно вторил ему Мейс, все меньше понимая суть происходящего, но вставшим дыбом загривком чуя самые дурные вести. — Что ты имеешь в виду? Чем я не угодил-то?
Керг смерил его снисходительным взглядом с ног до головы и, помолчав пару долгих мгновений, ответил:
— Скажи спасибо, что эта информация попала ко мне и не вышла за пределы отдела. Потому что дойди она до руководства цеха, тебя бы вышвырнули отовсюду. А так, может, доучишься и образумишься. И мой тебе совет: обратись к психологу для неполнолетних. С этим лучше не шутить. Ты же понимаешь, где будет твое место, если…
И Керг многозначительно приподнял косматые брови и сжал свои темные невыразительные губы в узкую и непоколебимую полоску.
Мейс шумно выдохнул сквозь невольно заскрипевшие зубы, едва не прикусив край языка от того шквала эмоций, что взорвались где-то в районе желудка и хлынули обжигающей энергией в мгновенно зафонившие огнем антенны. Смысл слов все никак не достигал сознания до конца, и лишь скопившаяся во рту разъедающая горечь дала понять: он не ошибся в своих догадках. То, во что было невозможно поверить, случилось, а то, что он так тщательно скрывал ото всех, всплыло наружу. Ото всех, кроме одного единственного марсианина, которому он по дурости доверился и открылся.
Мейс впился пылающим взглядом в холодные глаза своего уже бывшего начальника и с отвращением прочел в них нотку презрения. Рука сама потянулась к запястью и с остервенением сорвала пропускной браслет. Еще мгновение, и он со всего маха швырнул его в ближайшую стену, от чего тот с сухим хрустом разлетелся на куски пластика и вшитых микросхем. К бесам работу! К бесам начальство! К бесам всю эту гребаную дружбу, если за нее нужно так дорого платить! Он развернулся и размашистыми шагами выскочил обратно на стылую улицу, где поднявшийся ледяной ветер ударил сильными порывами прямо в лицо. К чертям вселенной все на этом свете! Ничего ему не надо от этой идиотской жизни! Он и так протянет. Уйдет на восток в дикие земли, будет спокойно жить в пустынных предгорьях. Жрать кислые кактусы и спать в пещерах. И да пошли они все…
Кулак со злостью впечатался в каменный столб ограды цеха, резанув болью прямо в мозг. Куда деть мелкую? Какого фига она висела на его шее? Почему не свалила вместе со старшими в эту дурацкую столицу? Зачем она ему вообще сдалась? Пусть выкручивается, как хочет! Руки-ноги на месте, пусть валит работать. Надоело!
Но прежде чем стремительно отправиться домой и собрать свой заплечный мешок, Мейс зло обернулся к зданию цеха и прищурился. Кое-кому придется ответить за предательство! И он нырнул в тень за углом ограды. Ничего, до полуночи он вполне продержится, если застегнуться поплотнее.
Злость, обида и досада никуда не делись даже к исходу рабочей смены, которую он впервые провел не за сборкой деталей, а на ледяном ветру. Но Мейс не замечал ни окоченевших ступней, ни почти онемевших от напряжения сжатых кулаков. Лишь навостренные уши четко улавливали послышавшиеся шаги тех, кто закончил работу и расходился по домам. Антенны сами собой болезненно завибрировали под капюшоном, выискивая того, кто ему сейчас был нужен. Кажется, удача ему улыбнулась: этот кретин плелся последним, заметно поотстав от своих более старших товарищей по цеху.