Кто же ты? Ты тот, чья рука не дрогнула, когда ты впервые убил своего, забрав успевшую пропитаться теплой вязкой кровью депешу из нагрудного кармана. Ты тот, чей голос не подвел, пока ты зачитывал хмурящемуся и сосредоточенному командиру неверные координаты. Тот, чьи ноги уверенно несли тебя к месту схрона, пока тысячи твоих сородичей, не защищенных солдатами, один за другим падали, подкошенные транквилизаторами, и пока их до последнего не погрузили в недра плутаркианского челнока, чтобы переправить на вражескую планету на опыты. Тот, кого точно так же отволокли на Плутарк, привели на встречу с ненавистным жирдяем и бросили к твоим ногам серебристый хвост сестры с уже засохшей кровью. Тот, кто еще не верил, не понимал, что же сделал не так, пожертвовав всем.
Он предал своих. А враг наградил его смертью сестры и приказал отвести в лабораторию, где лишил его последнего — самого себя.
Так кто же ты, черт тебя подери???
Ты то, чем ты стал.
Мейс перекатился на спину и закрыл глаза. Теперь, когда в крови не осталось насильно поддерживающих организм препаратов, сдохнуть будет проще. Тело сильно ослабло, от жажды и палящего солнца сознание то и дело проваливалось в забытье. Жить он больше не хотел. Надо было только дождаться освобождения и поставить точку на этой неудавшейся и не заслужившей никакого прощения жизни.
В следующий раз, когда его мозг очнулся от мутного марева, сквозь сомкнутые веки солнечный свет больше не бил. До ушей долетели какие-то новые звуки, разорвавшие абсолютную тишину, и ему на миг показалось, что где-то совсем рядом зазвучал неразборчивый шепот. Что-то невероятно холодное и неприятное прикоснулось к его лбу, шее, рукам, заставив его хрипло выдохнуть. Похоже, он начал бредить, ибо услышал женский испуганный голос, пробормотавший какую-то нелепицу. Еще мгновение, и на его пересохшие губы потекла ледяная вода.
У него не было сил даже думать о том, что происходит. Горло рефлекторно сжалось, проглатывая желанную влагу против его воли. Еще и еще. И снова небытие. Тело невесомо поплыло в каком-то неизвестном направлении, и судя по болезненно прилившей к голове крови он больше не лежал в горизонтальном положении. Бессильный хрип вырвался из его груди. Оставьте, дайте сдохнуть, не мешайте тому, чего он желал больше всего на свете!
Но спасительная агония постепенно отступила. И к исходу третьего дня Мейс смог разлепить воспаленные глаза и отчетливо осознать, что все еще был жив и находился в полутемном помещении с небольшим, перекрытым какой-то завесой окном, земляным полом и распахнутым входом, через который просачивался вязкий вечерний воздух. Он повернул голову и понял, что лежал на тонкой циновке, укрытый какой-то пестрой тканью. Было невыносимо душно и жарко, и в иссушенный нос ударил запах собственной мокрой шерсти. Из одежды на себе он обнаружил лишь военные марсианские штаны.
Мейс попытался подняться, но ослабевшее тело почти не слушалось, и он смог лишь перевалиться на бок и протянуть руку к голове, где все еще клубилась зудящая волнообразная боль. К полному удивлению он обнаружил ее перемотанной тонкими и грубыми бинтами. Он уже хотел было сорвать с себя покрывало, как внезапно послышались легкие шаги, и какая-то почти бесформенная черная тень скользнула внутрь помещения, заставив его невольно отпрянуть и предупреждающе зарычать. Тень вскрикнула, и он отчетливо различил девичий голос, который залепетал что-то торопливое и совершенно непонятное.
Настойчивый призыв, и в проем шагнул мужчина, в руках которого была зажата трепещущая свеча, озарившая и помещение, и лицо инопланетянина. То, что таких существ Мейс никогда не видел ни на Марсе, ни на Плутарке, было совершенно очевидно. Гладкая бронзовая кожа, черная длинная шерсть на голове и вокруг рта, крошечные невзрачные уши, костлявое телосложение и низкий по сравнению с марсианами рост. На нем болталась какая-то светлая рубаха, а вокруг бедер был обернут длинный кусок цветастой ткани, почти до щиколотки скрывавший босые полулысые ноги. Та, что говорила женским голосом, при свете свечи оказалась полностью скрытой черным одеянием, словно ее замотали в сотню слоев, оставив лишь щелку для глаз.
Мужчина нахмурился и что-то спросил у Мейса. А потом снова. И судя по звучанию это было два разных языка. Но хоть убейте, ни один из них не был знаком марсианину. Поэтому он отрицательно покачал головой, надеясь на то, что на этой планете сей жест означал «нет». Тогда мужчина что-то сказал замотанной в черное девушке, и та поспешила в дальний угол, откуда извлекла дымящуюся пиалу с какой-то наваристой жидкостью. Шурша странным и громоздким одеянием, она осторожно приблизилась к Мейсу и опустилась на пол рядом с ним.
Все еще ожидая подвоха, он ощерился и отпрянул, но нос щекотнул живительный запах чего-то съедобного, который поднимался вместе с едва заметными струйками белого пара и растекался по помещению. О, бесы вселенной! Они что, предлагают ему поесть? Они притащили его сюда, перевязали, поили водой и ухаживали, а теперь собираются накормить??? Мейс в отчаянии завыл, ничуть не стесняясь присутствия рядом с собой чужаков с неизвестной планеты. Если бы только в его руках сейчас было хоть немного силы, он бы отшвырнул эту чертову пиалу к соседней стене и выхватил из-за пояса мужчины его кривой нож, чтобы вспороть им свои вены или перерезать себе горло. Зачем??? Зачем вы не дали сдохнуть, когда конец был так близок и желанен???
И он собрал остатки своих сил, чтобы хотя бы послать их всех к чертям, но злой взгляд уперся в узкую прорезь между черными слоями. Туда, где он различил два обеспокоенных, почти испуганных гагатовых глаза, обведенных таким же темным контуром. Они моргнули и наполнились незаслуженной соленой влагой.
========== Глава 4. Уверенность ==========
— И все-таки мне очень интересно, почему мы приехали именно сюда? — с любопытством спросила Никки, вылезая из своего небольшого джипа вслед за Мейсом, который поплотнее надвинул на глаза арафатку.
Парковки здесь не было, и она оставила машину прямо на обочине грунтовки, шедшей через разрозненный лес, перемежающийся рваными полянами. Сюда почти не долетал шум с 95-й Уэст стрит, да и шуметь было особо нечему: Чикаго-Ридж почти не шевелился в своей деревенской неспешности, несмотря на полдень понедельника. Как приятно, когда на него выпадает совместный выходной!
— Я-азизи очень нетерпелива, — усмехнулся Мейс, пристально оглядывая окрестности и убеждаясь, что вокруг не ходили праздные люди. — Мы здесь ради важного дела.
И, не заморачиваясь натягиванием на мохнатые ладони тонких перчаток, которые всегда использовал вне дома, чтобы скрыть терракотовую шерсть, подал ей знак следовать за ним в глубь зеленых насаждений. Никки заинтриговано хмыкнула и зашагала по сочной молодой траве, которая особенно стремительно потянулась к яркому весеннему солнцу в последнюю неделю. Дни становились все теплее, и, если так пойдет и дальше, можно будет, наконец, махнуть на пикник. Вроде как Чарли звала всех в Мерифилд на берегу Мичигана, где всегда было уединенно и спокойно, и особенно поздними вечерами марсианам удавалось побыть на пляже не скрываясь.
В общую компанию их приняли далеко не сразу. Ее давняя подруга и коллега по кафе «На Марсе» Мадлин относилась к Мейсу, кажется, теплее остальных, всегда задавая ему пару вопросов при встрече и передавая для него свои восточные вкусняшки из новинок меню. Да и Чарли, с которой огненный марсианин работал в автомастерской бок о бок вот уже полгода, воспринимала его, скорее, как ловкого и опытного товарища по ремонтному делу, чем того, чье прошлое было самым незавидным и противоречивым. А вот его сородичи первое время присматривались и вели себя весьма осторожно.
И лишь недавно Никки увидела, как Винни сам подошел к Мейсу в его обеденный перерыв, спустившись в мастерскую из дома, и рассказывал ему о какой-то технической приблуде на новой модели «сузуки», которую тестировал недавно. А ненадолго заскочивший в Чикаго братик Тротла — Теллур, который частенько появлялся на Земле в свете их общей с братом работы, нашел Мейса через Никки и спросил его, не хочет ли тот передать с ним что-нибудь для Ниоби на Марс. Мейс тогда, помнится, удивленно напрягся, впервые получив возможность сделать хоть что-то для своей вновь обретенной сестры, и к отъезду Теллура все же собрал какой-то сверток, куда Никки заглядывать не разрешил. Но судя по его мягкости, там были вещи для младенцев. Как-никак племянников ждали уже через пять месяцев.