Разочарование грозило затянуть в бездонный омут. И с каждой минутой сопротивляться ему становилось тяжелее.
Но сердце, упрямо веря в мечту, не хотело сдаваться.
«Человек разумный» лишь в самом начале пути и очень многого ещё не понимает. Из отсутствия сигналов от внеземных цивилизаций вовсе не следует делать вывод об отсутствии их самих. Надо ждать и верить!..
Контакт — лишь вопрос времени!
«Жаль, что до этого момента мне не дожить… Печально!»
Карл смотрел на Пьюджет-Саунд, но видел звёзды и шаровые скопления. Он думал о Контакте.
Из прострации его вывел резкий и требовательный звонок телефона. Карл, с неохотой оторвавшись от стекла, посмотрел на аппарат, ожидая, что тот замолчит. Но телефон продолжал «надрываться».
Карл чертыхнулся и подошёл к столу, чувствуя, как боль волнами разливается по телу. Он снял трубку:
— Алло!
— Господин Саган? Вас беспокоят из НАСА… ОНИ ОТВЕТИЛИ…
Сергей Белаяр
Ксеноморф
Орбита Плутона. Международная космическая станция «Клайд Томбо».
27 декабря 2082 года
Грязного, заросшего щетиной, уставшего человека звали Свен Карл Рихтер. Всего три дня назад он являлся борт инженером-физиком международного экипажа, а сейчас превратился в испуганное, затравленное животное, над которым довлели первобытные инстинкты выживания. Мужчина сжимал в руке кусок металла, отломанный от одной из переборок, и воспалёнными от бессонницы глазами всматривался в темноту, пытаясь обнаружить притаившегося врага. После того, как на станции по непонятным причинам отключилось основное и аварийное освещение, человек мог полагаться исключительно на собственные органы чувств. Да ещё на интуицию.
Смерть товарищей заставила Свена вспомнить то, что помогало выживать его далёким предкам. Другого способа уцелеть во враждебном окружении не существовало. Проклятые твари были чрезвычайно опасны. Их эволюция, ускоренная в сотни тысяч раз, требовала колоссальных затрат энергии, получить которую чужая форма жизни могла только из белков. Ксеноморф разделался с лабораторными животными и продуктами на складе, затем принялся за людей, устроив на них настоящую охоту. Космическая станция превратилась в кромешный ад. Члены экипажа нигде не могли найти спасения. Надежда на толстые переборки и массивные двери не оправдалась, поскольку смышлёные монстры использовали тоннели системы воздухообеспечения для передвижения и проникновения в закрытые помещения.
Нереальная тишина, словно в вакууме, вызывала страх, заставляя сердце рваться из груди, а тело покрываться холодным липким потом.
Бортинженер-физик точно знал, что твари где-то рядом, притаились в ожидании жертвы. Ради энергии чужая форма жизни была готова на всё.
Ожидая нападения противника, Свен до хруста в пальцах сжимал металл, постоянное напряжение выматывало и сводило с ума, но помыслить о расслаблении последний оставшийся в живых член экипажа не смел. Это было равнозначно смерти, а умирать Свен не хотел. Он был слишком молод для этого — всего тридцать один…
Да и не имел он права на смерть — над людской цивилизацией нависла угроза тотального уничтожения.
Контакт, о коем последние две сотни лет бредило человечество, всё-таки состоялся. Вот только ничего хорошего он не принёс. Двадцать пятого декабря, в восемь часов двадцать три минуты, командир корабля «Клайд Томбо», никогда не унывающий американец Якоб Самюэль Джонс, следуя программе комплексного изучения Плутона, при помощи дистанционного манипулятора вытащил из облака космического мусора, висевшего на орбите, метеорит семи с половиной сантиметров длиной и трёх толщиной. Чем он привлёк внимание капитана, сказать было трудно. Американец затащил находку на борт. Едва она оказалась в зоне действия сканера биологических форм, сработала сирена. Джонс немедля поместил метеорит в герметичный контейнер, после чего отправил его в лабораторию.
Углистый хондрит с вкраплениями клеток гетероцист поверг биолога Ван Чжаня в шок. Он никак не ожидал встретить в открытом космосе нитевидные структуры, формой и составом сходные с нитяными цианобактериями и другими прокариотами. Однако ещё большее удивление у исследователя вызвало то, что клетки были не окаменелостями, а вполне жизнеспособными единицами, хотя соединения азота в них отсутствовали. Чтобы исключить ошибку, Ван Чжань провёл ряд тестов и сделал вывод о том, что земное заражение и кристаллизацию можно смело отбросить. Находка тянула как минимум на Нобелевскую премию.
Биолог честолюбивым человеком не был, но превратившийся в сверхдержаву Китай требовал от своих подданных подвигов, которые бы подтверждали реноме. Поэтому Чжань заперся в лабораторном модуле и почти сутки не выходил из него. То, что китайца не было на обеде и ужине, капитан принял спокойно — водился за Ван Чжанем такой грешок, — а вот отсутствие подчинённого на завтраке вызвало у Якоба Самюэля Джонса тревогу, которая ещё больше усилилась по причине того, что китаец отключил систему видеонаблюдения.
Капитан вместе с медиком Даниэлем Санчесом и бортинженером-химиком Лео Сорелем направились в пенаты Чжаня. Каково же было удивление членов экипажа, когда китаец отказался впустить их, мотивировав своё решение наличием широкого фронта работ. Однако капитан не поленился сходить на капитанский мостик за универсальным ключом, отпиравшим все двери на станции, и активировал дублирующую видеокамеру.
Попытка попасть в лабораторный модуль едва не потерпела крах. Ван Чжань, заметив, что к нему ломятся, попытался забаррикадировать дверь. Совместными усилиями трое астронавтов всё же сломили его сопротивление. То, что они увидели, смахивало на кошмар, ставший явью. В герметичном помещении раскинулись настоящие джунгли.
Вид диковинных растений, совершенно не похожих на земные, испугал капитана. Джонс потребовал у китайца объяснений. Как оказалось, биолог решил провести с клетками ряд экспериментов, в числе которых была и проверка реакции на питательную среду. Как только клетки почувствовали присутствие белка, они немедленно пробудились к жизни. Бинарное деление заняло всего две или три минуты. Результат превзошёл все ожидания — прокариоты получили ядро. Окрылённый успехом, китаец продолжил опыты. Эукариоты трансформировались в многоклеточные организмы, которых сменили наземные растения. Миллионы лет спрессовались в часы…
Чжань нарушил все возможные инструкции, приказы и директивы. Неудивительно, что капитан был зол на китайца. Биологическое заражение — вещь страшная. Словесная перепалка закончилась угрозой Джонса выжечь заразу из огнемёта, а самого Чжаня отдать под суд. Биолог, посчитавший себя равным Богу, вспыхнул, схватил скальпель и кинулся на командира. Бортинженер-химик и медик не успели остановить биолога…
Человеческая кровь стала катализатором… На глазах изумлённых астронавтов многоклеточные организмы за считанные минуты превратились в завропсидов. Дожидаться, как будут развиваться события дальше, Сорель и Санчес не стали. Они со всех ног рванули из лабораторного модуля. Возжелавший собственными глазами лицезреть формирование новых видов Ван Чжань повторил судьбу Перилла из Афин…
Смерть биолога дала эволюции чрезвычайно мощный толчок. Завропсиды ещё больше усложнились и дали начало крайне агрессивным и злобным новым видам. Твари живо распространились по всей станции. Их спутником стал голод.
Чужая форма жизни с каждым часом становилась всё сильнее, а её виды разнообразнее и смышлёнее. Твари учились и адаптировались быстро. Люди, мнившие себя венцом творения, вскоре поняли, насколько ошибались…
Из всей команды уцелеть посчастливилось лишь Свену и технику-электронщику Танаке Хироси. В момент пробуждения чужой формы жизни Свен находился в дальнем конце корабля. Помещение было техническим и поэтому не имело системы воздухообеспечения. Свен не сразу понял, что происходит на станции, но шум и крики, мешая его работе, заставили связаться с дежурившим на капитанском мостике Танаки.