В мое окно впорхнула птахаи мне протенькала про это.И, как всегда, не обмануламеня пернатая газета.
Твоя любовь что кожа яблок
Твоя любовь что робкое прикосновеньеребяческой щеки,
что кожа яблокили с пасхальными орехами корзинка,
что трудные шагив той комнате, где умирала мать,
что дом в лесу,верней — что бодрствующий плач в ночи.
Жизненное совершенство
Кролик, мой бедный брат, учитель мой и философ,ты мне жизнью своей преподал урок смиренья:ты в одиночестве ищешь золотую россыпь,что тебе вечное вселенной круговращенье!
Мудрости маленький, скромный и тихий искатель,листаешь, как книгу, влажно-сладкую капусту,следишь за маневрами ласточек на параде,как святой Симеон из зеленой кельи, без грусти.
Попроси бога дать тебе огород небесный,огород с кристаллической капустой во славе,фонтан сладкой воды для морды твоей прелестной,и пусть над водою голубки полет свой правят.
В святости совершенной ты живешь рядом с нами;коснется тебя святого Франциска вервиев день твоей смерти. Длинными твоими ушамидетские души будут в небе играть, поверь мне!
Песня о яблоке
В миниатюре — вечер в небе,зеленый, желтый, темно-красный,и звезды, сахарные будто,и тучки, словно из атласа, —
вот яблоко с упругой грудью,со снежным холодком на ощупь,с речною сладостью на вкуси с запахом небесной рощи.
Познания глубокий символи вестник с важным сообщеньемо притяжении половиль о законе тяготенья.
Воспоминанием о раеу нас в руке оно лежит,и ангел запаха и вкусавкруг неба малого летит.
В горах
Тропы тянутся к звездам. Тянет ветер промозглыйледяную молитву над базальтовой книгой.Млечным паром загона пахнет встречное стадо.По-совиному жутко плачет рог из низины.В погребах и чуланах вязнут в узких кувшинахсливки — белые слитки — словно круглые луны.Скоро выйдет заря, как босая монашка,на тропу каравана. И в гранитные степи,будто спелые зерна, посыплются звезды.
Распирает поклажу озорное веселье,и тюки, как мальчишки, прогулявшие школу,восседают беспечно на загривке у мула.Утром мул подкрепится мелкозвездной мукоюи, послушав с вершины деревенскую мессу,снова двинется с богом по отвесному склону,глядя чуть виноватым и слезящимся взглядом.
На заброшенной мельнице мечутся тени:может, ведьмы на шабаш сошлись в мукомольне?Мы подходим к забору и отчетливо слышимзаговорщицкий шепот вперемежку со смехом.У костра отдыхает охотничье войско.Кто-то булькает флягой, кто-то чистит двустволку,и при крике далекой и невидимой птицывсе спешат осенить себя крестным знаменьем.
Наконец и ночлег. Тишину сеновалапротыкает москита необрывная нота,паутиною сон налипает на лица,и скрипят по ступенькам шаги привидений.Лишь под утро расплавится лунная льдина,и, разбитая вдребезги лаем и ржаньем,упадет под забор полуночная мгла.
Но покуда не вышла, как босая монашка,голубая заря на тропу каравана,все читает молитву над ущельями ветер,и молочные луны стынут в узких кувшинах,и сбивается в кучу пугливое стадо,и кричит по-совиному рог пастуха.
Песня о Черном Континенте
Вечер — как яхта с парусом синим.Птица — как якорь, впившийся в крышу.Превозмогая звездную тяжесть,якорь взмывает выше и выше.
В море выходит синяя яхта.Сумерки смыли берега очерк.Ветер в матроске весело правитк Африке Ночи.
Скоро проступит на горизонтеАфрика эта черною глыбой.Яхта на якорь станет в зените,где серебрится лунная рыба.
Песенка про пугало