Шокированно навожу на неё фонарь снова. И опять она делает плавный шаг левее. Свет успевает выхватить красные рваные следы от когтей на шее.
– Ты ранена?!
– Это татуировка.
– Татуировка разорванной зубами шеи?! – очень реалистичная, надо сказать, выполненная в 3D. – Зачем?
– Чтобы смерть не промазала, когда придёт.
Пффф… – встряхиваюсь я.
– Ты – Мара, правильно?
– Правильно.
– Наконец-то я тебя нашёл!
– Это я тебя нашла. Ты заблудился.
– Можно сказать и так. Я хочу поговорить с тобой, Мара.
– Иди за мной…
– Куда?
Боковым зрением ловлю какое-то резкое движение массивного силуэта, и тело взрывается адреналиновой волной! Поднимаю ствол, ловя это движение в темноте в прицел.
Мара встаёт передо мной, исподлобья сверля меня взглядом.
– Там зверь! Отойди!!!
– Там зверь. Мой. Йага.
Пытаясь отдышаться, опускаю ствол ниже.
– Собака, что ли?
– Рысь.
– Рысь?! Разве можно приручить рысь? – тревожно оглядываюсь я. – У неё же очень сильные инстинкты. Особенно здесь, в своей среде обитания. Они же даже сытые убивают. Из азарта.
Чувствую на себе опасный взгляд хищника. Адреналин продолжает пульсировать в крови.
– У вас много общего… – слегка пренебрежительно.
Мара отворачивается и идёт вперед.
Я стараюсь держаться ближе, чтобы эта долбаная рысь, которая чуть не довела до инфаркта, не приняла меня за дичь.
– Почему «Яга»?
– Потому что она страж…
– А я думал, Яга – это ты, – с усмешкой пытаюсь пошутить.
– Я – Мара. У меня другие задачи.
Под ногами довольно широкая тропинка. Как я не заметил её? Я же все тут облазил.
– А почему «Мара»? – вспоминаю славянскую мифологию. – В честь богини смерти? Или богини плодородия?
– Это одно и то же.
– В каком смысле?
– Разные этапы цикла. Но процесс един.
– Куда мы идём?
– Туда, куда ты так стремился. Ко мне.
– И что там?... – я застываю, не договорив фразу.
Брови ползут вверх. Вообще-то, я пошутить так хотел…
Небольшой бревенчатый домик высоко над землёй. Свечу фонарём на высокую приставную лестницу. За ней…
– Реально?! На «курьих ножках»?! Чувство юмора у тебя, конечно, аховое.
– «Курных», – поправляет она меня. – Курьих – ошибка транскрипции и перевода. Это сомья. В тайге рациональней ставить на пни, чем класть фундамент.
– Курных?
– Пни обкуриваются дегтярной смолой, чтобы насекомые и грызуны не портили опору.
– Да? А то я…
– А ты сказок в детстве перечитал и местных наслушался.
– Нда… А там что? – перевожу фонарь левее и вскрикиваю от ужаса.
Снова какой-то мелькнувший силуэт. Он исчезает вместе со светом.
– Не понял… – приближаюсь я к месту, где он был. – Это что?
– Это могильные плиты.
– Да блять! – дёргаюсь опять от животного ужаса, психуя на свой непрекращающийся мандраж.
Силуэт снова на секунду появляется и двигается.
– Стой, это же зеркала!! – подхожу к двум ближайшим могилкам, понимая, что видел своё двигающееся отражение в свете фонаря.
– Да.
– Твою мать!! Кто ставит зеркала вместо могильных плит?! – разглядываю резные оправы больших зеркал.
– Тот, кто не хочет закрывать «дверь» окончательно.
– Это кладбище?... Где я вообще?!
– А куда ты шёл?
– К Маре.
– Так ты у неё… С добром ко мне не жалуют, поэтому просто… прошу в покои! – указывает она рукой на приставную лестницу.
Массивная рысь с разбегу запрыгивает на двухметровую высоту, замирая грациозным силуэтом на высвеченном луной торце избы.
И её «в покои» я слышу почему-то как «упокоить».
Чертовщинка!
Глава 3 - Иные пути
Мара – в облегающих кожаных штанах, и, не удержавшись, я поднимаю фонарь, чтобы снизу полюбоваться на то, как чёрная кожа заманчиво натягивается на её заднице при каждом шаге вверх по приставной лестнице.
Как только она исчезает в чёрном дверном проёме, лезу за ней следом. На самом верху натыкаюсь взглядом на подсвеченные луной глаза Яги. Мне хочется поднять над ней растопыренную кисть, как над кошкой, и подразнить её так. Но эта «кошка» легко отгрызёт мою руку за такую вольность.
Оскаливается на меня с тихим шипением.
И я, ускоряясь, влетаю в тёмный проем. Свечу фонарём по сторонам. Примерно три на три. Маленькая печь, спальник в углу, рядом сундук. В углу очень современный компьютерный стол с ноутбуком. И этот угол создает эффект склеенного пространства двух разных веков. Забавно!