Ему пришлось пройти до конца салона, чтобы прочитать ее целиком. «Господи боже милосердный помилуй нас грешных» — было написано (кровью! — у Евгения уже не осталось сомнений) во всю длину советского трамвая.
Похоже, пассажиры пытались держать здесь оборону. Только ли молитвами и крестами, или и мерами посерьезнее? В любом случае, продержались они, кажется, недолго…
В следующий миг Евгений наступил на что-то мягкое, расползающееся и, судя по звуку, липко-сырое.
В ужасе и отвращении он отпрянул назад, тут же пребольно ударившись головой о сломанный поручень. Шепотом выругался, затем опустил мобильник экранчиком вниз. Полуразложившееся тело младенца… нет, скорее какого-то изувеченного голого карлика… да нет же! Всего-навсего плюшевый мишка. Когда-то розовый, а теперь мокрый и грязный…
Плюшевый мишка со вспоротым животом и выдранными глазами. На месте них в голове игрушки зияли две черные рваные ямы.
Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу… Все равно его не брошу, потому что он хороший… Здесь, похоже, все произошло наоборот. Почему-то это зрелище произвело на юношу едва ли не более тяжкое впечатление, чем покрытые коркой засохшей крови сиденья. Если в вагон ворвались неведомые плотоядные твари из леса, прискорбная участь пассажиров понятна. Но кому понадобилось терзать неживую игрушку?
Надо уходить отсюда, окончательно понял Евгений. Трамваи — не убежище. Лес, конечно, тоже не убежище, но там хотя бы есть, куда бежать…
Он почувствовал, как что-то теплое потекло по шее. Потрогал все еще саднящий затылок, посмотрел на пальцы. Хреново — он не просто ударился, а поранился о ржавый грязный металл. Черт его знает, что проникло в его кровь, и нечем обработать рану… но главное — теперь запах его крови могут учуять…
Евгений попытался оторвать лоскут от подола рубашки, чтобы перевязать рану. Ткань оказалась неожиданно прочной и рваться не хотела. Впрочем, он решил эту проблему, задрав подол выше головы и надорвав его о все тот же острый край. Лечить подобное подобным… Однако оторванная по кругу нижняя часть рубашки оказалась слишком мала для перевязки. Евгений слишком поздно сообразил, что голову надо туго обмотать несколько раз, а на это длины лоскута явно не хватало. Что ж, тогда хотя бы промакивать рану, пока не перестанет течь… И, кстати, в кармане джинсов есть еще платок…
Через некоторое время он отбросил от себя сначала один, потом второй липкий комок, но кровь все никак не останавливалась. Хоть пиши ею очередную надпись на стене… Пришлось пожертвовать и воротником рубашки. Плохо — ему и так было отнюдь не жарко и хотелось, напротив, запахнуться поплотнее… Так, ну, вроде бы, больше не сочится. Пора уходить, он, наверное, торчит здесь уже целый час. Но нужно хоть какое-то оружие. Вот из этого самого обломка поручня с острым краем выйдет что-то вроде копья, если суметь отломать его окончательно.
После нескольких минут яростных усилий, рывков и раскачиваний Дракину все же удалось вытащить из кронштейна погнутый зазубренный кусок металлической трубы длиной около семидесяти сантиметров. Ни надежным, ни удобным оружие не выглядело. Рукоятку бы какую-нибудь… но из чего ее сделать, да так, чтоб держалась? Ладно, надо идти. Тем более, аккумулятора мобильника хватит еще ненадолго…
Уже выбираясь из вагона, Евгений сообразил, что как раз в этом трамвае целых касс не осталось. Или тогда уже ввели талоны и компостеры? Нет, вот как раз металлическая рама, к которой крепилась касса, а самой ее нет. Неужели тварям из леса понадобилась советская мелочь? Или кто-то из пассажиров все же остался в живых — и сохранил рассудок настолько, чтобы думать о деньгах? А может быть, наоборот, настолько спятил…
Юноша спрыгнул в траву. Вокруг была все та же тьма без малейшей надежды на рассвет. И во тьме еле слышно шелестел лес.
Он все-таки решил идти вперед. Дорога назад, хотя бы до того места, где он проснулся — это много километров, и преимущественно в гору. Возможно, он проделает этот путь, но потом. Такая экспедиция требует более тщательной подготовки. С другой стороны, насколько тянутся рельсы вперед и какой там рельеф — и не только рельеф — конечно, неизвестно, зато есть надежда, что там отыщется если не выход, то хотя бы что-то, проясняющее ситуацию… а повернуть обратно, в конце концов, никогда не поздно.
Евгений миновал самый древний из трамваев (был ли это вообще настоящий трамвай — или еще только конка?) и вышел на пути. Пространство между рельсами заросло такой же высокой травой, что и вокруг, но сами рельсы все же просматривались двумя темными колеями в этих зарослях. Колеями, уходящими в лесной мрак… Что ж, по крайней мере, они указывают дорогу, и можно выключить мобильник — поберечь остатки заряда. Да и кто знает, кого может привлечь его огонек…