Дракин попытался перехватить поудобнее свое кривое копье и зашагал вперед, испуганно прислушиваясь. Ему не нравилось, как шуршит трава под ногами: слишком громко. В этом мрачном ночном лесу, простираюшемся невесть насколько во все стороны, было бы жутко даже без всяких чудовищ — а ведь они где-то здесь бродят… рыщут в поисках добычи… Подумать только — еще несколько часов назад он был подающим надежды аспирантом-астрофизиком, сидел за компьютером, и самой большой его проблемой было некоторое расхождение между его моделью и данными наблюдений переменных звезд, опубликованными в прошлом месяце американцами — данными, которые, впрочем, еще вполне могли оказаться артефактом, на что он эгоистически надеялся… И вот теперь он угодил в какую-то потустороннюю жуть и, словно дикарь, крадется неведомо куда с самодельным копьем через непонятную, необъяснимую, грозящую неведомыми опасностями черную чащу…
Потустороннюю, да. Что, если он УЖЕ умер, и трамвай с мертвецом-вагоновожатым доставил его прямиком в ад — или куда там положено? Чем трамвай хуже хароновой лодки? И то, и другое — транспортные средства, придуманные людьми… но, возможно, используемые не только ими…
Евгений вновь выругал себя за неподобающие ученому бредовые идеи, но уже как-то без прежнего энтузиазма. Разумеется, никакого загробного мира не может быть в принципе… но ОТКУДА он это знает? Где доказательства? Все здесь выглядит вполне материальным, да. Но, может, так и должно быть? Ведь это лишь вопрос восприятия. Даже во сне все предметы кажутся вполне реальными… Но с чего бы вдруг помирать двадцатилетнему парню, никогда не имевшему проблем со здоровьем? Ну мало ли, как бывает. Какой-нибудь дефект в сердце, прежде не проявлявший себя. Или, скажем, авария. Пока он спал на сиденье, трамвай столкнулся с… ну, каким-нибудь грузовиком. Или где-то пробило изоляцию, и ток пошел прямо в салон. Как там у Булгакова — мало того, что человек смертен, он смертен внезапно…
А мертвец? Можно ли умереть, если ты уже мертв? Иными словами, насколько реальны здешние опасности? Может, в случае гибели просто «восстанавливаешься в начале этапа», как в компьютерной игре? Или, напротив — проваливаешься все глубже, на все более жуткие уровни?
«Все это полная чушь», твердо сказал Евгений. Точнее, хотел сказать, но страх сжал горло, не позволив произнести фразу громко. А шепотом получилось не очень убедительно.
В тот же миг что-то схватило его за штанину.
Евгений обмер, потом рванулся (хватка не отпускала), взмахнул своим импровизированным оружием, одновременно пытаясь левой рукой включить мобильник и, как назло, не попадая пальцем на нужную кнопку… Но уже в следующий миг паника схлынула. Он понял, что его держат вовсе не вылезшие из земли костяные пальцы, а корень или коряга. Он осторожно отвел ногу назад, приподнял вверх, и почувствовал, что свободен. Мобильник, наконец, ожил, и его задорная мелодия показалась дико неуместной в этой ночной глуши. Надо отключить к черту это музыкальное приветствие… Но прежде Дракин все же нагнулся и посветил вниз. Ну да — в траве скрывался… нет, видимо, все-таки не корень, а росток дерева или, скорее, куста. Правда, это был какой-то странный росток. Слишком толстый для такого невысокого побега, и при этом уже разветвившийся, прямо от самой земли, на несколько кривых и корявых отростков, и впрямь отдаленно напоминавших раздвинувшие щепоть пальцы. И даже с острыми коготками на концах — хотя на самом деле это, конечно, были шипы. Вообще говоря, молодым это не выглядело. Скорее, старым… даже слишком старым… и в то же время чувствовалось, что оно не мертво, несмотря на отсутствие листьев. Что же это за растение? Хотя в школе Дракина, как и всякого отличника, дразнили «ботаником», на самом деле данная наука никогда его особенно не интересовала. Но если здесь фауна, мягко говоря, отличается от нормальной (Евгения передернуло, когда он вспомнил, насколько), логично предположить, что и флора…
Он двинулся дальше, теперь уже глядя под ноги, насколько это позволяли темнота и высокая трава. Предосторожность была не лишней — здесь, куда не докатывался ни один трамвай, пространство не только по сторонам, но и между рельсами, казалось, с каждым шагом зарастало все гуще. Кое-где приходилось продираться через какие-то колючки и жесткий кустарник, а то и обходить стволы молодых деревьев. Но рельсы были все еще видны. Что-то в них было странное, в этих рельсах — помимо, разумеется, самой их совершенной нелепости посреди этого дикого и жуткого леса. Дракину пришлось присесть с включенным мобильником, чтобы понять, что именно.