А может, не в баррикаду? Может, здесь состоялось пиршество победителей?
Лезть внутрь, рискуя пораниться об острые зубы разломанной двери, Дракин не захотел — похоже, в комнате все равно не было ничего полезного. Он двинулся дальше.
Две маленькие комнатки слева. Первая — даже без окна. При попытке найти таковое Евгений уперся в какую-то высокую и громоздкую железную конструкцию, установленную на квадратном столе. Ему, чья юность пришлась уже на эпоху цифровой фотографии, потребовалась, наверное, целая минута, чтобы понять, что это такое. За тубусом фотоувеличителя он наткнулся на невидимую в темноте веревку, на которой все еще висели на прищепках покоробившиеся снимки. Обрадованный находкой, Дракин вышел с ними в коридор и отошел туда, где посветлее, но тут его ждало разочарование. Все снимки были отвратного качества, причем не от старости — они были не в фокусе. Похоже, фотограф совершенно не умел снимать: лес, дом, локомобиль на заднем плане получились вполне отчетливо, но на переднем виднелись лишь мутные силуэты, настолько размазанные, что даже невозможно было сказать, люди это или нет. Тем не менее, при всей их размытости, было в них нечто неприятное. То была не простая досада от вида некачественной фотографии. Нет — нечто, напротив, наводившее на мысль, что это даже хорошо, что они не видны четко… Евгений поморщился: вот ведь чушь лезет в голову.
Дверь следующей комнатки была сорвана с петель, но ее, очевидно, выбили не снаружи, а изнутри. Внутри на самодельном, грубо сколоченном столе громоздилась тяжелая черная рация. «С кем это они тут связывались, интересно?» — подумал Евгений. Рация не выглядела разбитой, однако и она, и стены, и пол, и даже потолок были заляпаны бурыми пятнами. «Если это кровь, то тот, из кого ее столько выплеснулось, должно быть, проглотил гранату…» Тем не менее, костей в помещении не было. На полу лишь валялась разорванная в клочья и тоже сплошь перепачканная одежда. Из нее наиболее уцелел френч; Евгений проверил его карманы. В одном обнаружился ветхий кисет с махоркой (Дракин никогда не видел махорки, но догадался, что это такое), в другом — партбилет члена ВКП(б) (Евгению удалось рассмотреть лишь первую страницу с именем Демушкина Кондратия Ивановича, остальные склеились от крови и рассыпа́лись при попытке их разъединить) и стопка сложенных листков, также окровавленных. Юноша попытался развернуть их; они ломались и разваливались на сгибах. Сложив вместе несколько квадратиков наиболее читабельной страницы, он различил среди бурых пятен аккуратные строки:
«…попустительстве начальника экспедиции Грибовцева В. Н. ведет политически вредные реакционные разговоры, утверждая, что Особая зона, где мы находимся, лежит вне поля действия диалектического материализма и не может быть объяснена в рамках марксистско-ленинской науки…»
Тьфу, пакость, подумал Евгений. Он-то надеялся прочесть что-то действительно важное, проливающее свет на здешние тайны, а тут — обычный гадкий донос… Кому его здесь писал этот Демушкин, кому надеялся передать — монстрам из леса? Или рефлекс стукача был настолько силен, что вынуждал строчить доносы даже без надежды отправить их в родные «органы»? Вон какая стопка накопилась, уже еле в карман влезала…
Тем не менее, Евгений продолжил читать. Все же хоть какой-то источник информации о том, что здесь происходило…
«Старший биолог экспедиции Шевцов Т. А., присутствовавший при последнем таком разговоре, не только не дал отпор мракобесно-идеалистическим измышлениям Вайсберга, но и заявил, что с точки зрения современной биологической науки обследованные им образцы, в особенности №№ 3,7,9 и 13, попросту не могут существовать. В частности, кости, найденные им внутри ветвей „плачущего дерева“ (образец N 3), не только не могут быть результатом эволюции растений, но и, вне всякого сомнения (по утверждению Шевцова) принадлежат млекопитающему. Его поддержал Марченко Н. К., заявив, что на всех без исключения сделанных им фотографиях, на которых запечат…»
Несколько следующих строк были нечитаемы из-за крови и раскрошившейся у сгиба бумаги, потом:
«…рельсы „не являются материальным объектом, а лишь выглядят, как таковой“ и что „не могут же все приборы выйти из строя одновременно“. На мое замечание, что приборы как раз могут выйти из строя одновременно, и это несомненно указывает на вредительство, он ответил: „Ну хотя бы здесь не повторяйте эту чушь“ и добавил, не знаю ли я, какой вредитель может вывести из строя маятник-фуко…»