И остальное оружие тут же исчезло.
— Удачи, парни! — крикнул кто-то.
Обернуться я не успел. Потому что в этот миг та самая дверь, открывать которую ночью отговорил меня Сайко, открылась сама. У меня на глазах провернулось колесо. А потом дверь с грохотом распахнулась.
Я машинально выставил топор перед собой. Сердце билось часто и тяжело. Во рту пересохло.
Сначала показалось, что ничего не будет. Это были пять секунд ложной надежды и тягостного ожидания. Как будто кто-то медленно и с наслаждением вытягивает из тебя жилы, наматывая их на катушку.
Но вот послышался сдержанный рык, и из тьмы, сгустившейся за дверью, вышел…
— Ч-ч-ёрт, — прошептал я.
Практически одновременно со мной толстяк произнёс слово на букву «f».
Это был человек и в то же время не человек. Он должен был быть мёртв, потому что с такой степенью разложения, если не ошибаюсь, даже прокажённые уже не живут.
Рубаха и штаны висели на нём клоками.
В щеках прогнили дыры, глаза были блевотно-жёлтого оттенка, в них даже не было зрачков. Седые волосы отросли до плеч. На пальцах почти не осталось кожи и плоти, существо щёлкало ими друг о друга, издавая ужасающий звук — клик-клик, клик-клик… Как будто кто-то взял в руку несколько шахматных фигур и поигрывает ими. Почему-то именно такая ассоциация у меня возникла.
Легко сказать: «зомби» или «оживший мертвец». Увидеть — это совсем другое. Когда эта тварь стоит перед тобой, ярлыки из головы как-то исчезают.
Шатун — теперь до меня дошёл тонкий юмор, с каким местные прозвали этих тварей — с шумом втянул воздух ноздрями. Голова его дёрнулась, невидящие (наверное) глаза уставились на меня.
Я сильнее стиснул рукоять топора. Спокойно, Крейз. Окей, это — зомби. Они ведь двигаются медленно, так? Они еле волочат ноги, бредут, вытянув руки перед собой, и стонут: «Мозги! Мозги-и-и!» Ведь так же, да?..
Одним стремительным движением шатун оказался на карачках. Я этого вообще не ожидал, потому растерялся и не сразу отреагировал, когда он огромными скачками понёсся ко мне, словно собака, которой крикнули: «Фас!»
Я заорал.
Возможно, моя растерянность сослужила мне добрую службу. Потому что сориентируйся я чуть раньше — попытался бы отскочить или бросился бежать. Тогда эта тварь наверняка бы меня настигла и растерзала в клочья.
Но когда я обрёл способность действовать, отпрыгивать было поздно. Оставалось только воспользоваться этой штуковиной, которую я держу перед собой, хочется верить, не для красоты.
И я шагнул вперёд, вкладывая в удар вес всего тела.
Шатун прыгнул одновременно с замахом. Я моргнуть не успел — лезвие вонзилось в грудную клетку. Руки ощутили удар и погасили его. То ли «кожа» так удачно распределила и погасила импульс, то ли шатун основательно выгнил и был лёгким.
И тут, как и тогда, в коридоре, у меня подкосились ноги.
Вскрикнув, я упал на колени. Шатун всё ещё был насажен на мой топор. Я вцепился в рукоять мёртвой хваткой. Эти плюс-минус полтора метра были всем, что отделяло меня от смерти.
Шатун, рыча, рвался вперёд. Я давил на топор, который медленно погружался в гнилую грудину. Шатун не испытывал боли, его полностью устраивал вариант, при котором он бы лишился грудины как таковой, развалился пополам, но — добрался бы до меня.
А мне предстояло выйти за рамки человеческих возможностей. Я знал, что нужно сделать. Нужно выдернуть топор из груди шатуна, размахнуться и снести ему бошку. Чёрт знает, правда ли все эти выдумки насчёт головы, но одно точно: без головы ему жрать меня будет нечем.
Попробуй, проверни такой финт, когда единственное, что отделяет тебя от клацающих челюстей зомби — твой топор, в который ты вцепился мёртвой хваткой. Вот это и называется — «выйти из зоны комфорта», чёрт побери.
Давай, Крейз! Давай, твою мать, сейчас или никогда!!!
Я заорал снова, на этот раз — до хрипоты. Рванул топор на себя. Шатун потерял равновесие, но падал-то он на меня, так что его всё устраивало.
Короткий замах — удар!
Не совсем как хотелось, удар пришёлся в висок, практически плашмя. И всё-таки он дал мне возможность подняться на ноги и занять боевую стойку.
«Не надо так больше! — заклинал я «вторую кожу». — Не надо ничего распределять, мать твою этак! Дай мне самому справиться, иначе мы сейчас тут сдохнем вдвоём, я и моя вторая кожа!»
Шатун уставился на меня. Дыра в его груди, словно ещё один рот, открывалась и закрывалась. Там двигались кости. Я не сомневался, что тварь сумеет откусить мне руку даже этим дополнительным «ртом». Безумие какое-то, боже, пусть это уже закончится!