По обычаям Зундхевна, в случае убийства одного из жителей деревни обязанность покарать убийц ложилась на плечи ближайшего родственника, а в случае убийства одного из любовников — на оставшегося в живых. Перед Брэнногом стоял выбор. Он мог опровергнуть обвинение Анар, не погрешив при этом против совести. Поступи он так, никто бы не усомнился и не стал бы требовать, чтобы он отомстил Избавителям. Но никто и не кинулся бы им вслед с намерением отстоять поруганную честь деревни. Если бы Брэнног отправился за ними один с целью защитить Сайсифер, никто из деревенских также не был обязан пойти с ним. Ведь никто же не захотел последовать за Корбилианом. Только Сайсифер сочла своим долгом помочь ему. С другой стороны, если бы Брэнног признал, что был «мужчиной» Эорны, то в качестве ее любовника он имел право требовать помощи соседей в свершении мести. Каждый честный человек без лишних разговоров пошел бы за ним в горы.
Про себя он знал наверняка, что направится за путешественниками, ведь теперь Сайсифер грозила серьезная опасность. Раз уж эти Избавители поклялись уничтожать силу и ее носителей, то понятно, что им нужна жизнь девушки. Как бы ни был могуч Корбилиан, один он мог и не справиться. А его дочь предвидела появление Избавителей. Брэнног был уверен, что ей не избежать встречи с ними. Поэтому ему следовало быть рядом с ней. А как же Эорна? Имел ли он право оставить ее смерть неотмщенной? Отнесись он к ней более благосклонно, пусти в свою постель, и, глядишь, она ничего бы и не рассказала этому Варгалоу, и была бы теперь жива. Но он никогда ее не любил. Она ничего для него не значила, и как бы он ни старался, ни за что не смог бы изменить своего отношения к ней. Может быть, ее предательство и заслуживало наказания, ведь она поставила на карту жизнь целой деревни, но все же мысль об этом возмущала его.
— Да, я был ее любовником, — услышал он вдруг свой голос, и никто из присутствовавших не увидел в этом признании ничего постыдного.
— Долго же ты молчал, — холодно заметила Анар.
— У меня никогда не было причин беседовать с тобой об Эорне, — столь же холодно ответил Брэнног. — Ты сама прекратила всякие отношения с ней много лет тому назад, так какое тебе дело? Как долго еще ты будешь носить траур по сестре, от которой отказалась?
— Если бы мертвые могли слышать, — вмешался один из старейшин, — Эорна бы сейчас плакала. Брэнног выпрямился:
— Ты прав. Стыдно ссориться у свежей могилы. Мне пора собираться в дорогу. Где Хенгром?
— Здесь. — Хенгром сделал шаг вперед, и минуту спустя два друга уже шли по направлению к деревне.
— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Хенгром. — Да и остальные вряд ли откажутся.
Конечно, покидать дом не хотелось никому, но это было делом чести, а не выбора.
Брэнног отрицательно покачал головой, зная, как дорога Хенгрому его семья:
— Я пойду один.
Хенгром запротестовал, но Брэнног ничего не стал слушать.
— Я никого не собираюсь втягивать в это дело. Зундхевн не должен пострадать. Кроме того, я принял решение. Вообще-то я давно надумал, но все не хватало смелости.
— Не понимаю.
— Я ухожу из Зундхевна и больше не вернусь. Свой дом, лодку и припасы оставляю деревне.
— Ты сошел с ума! Опомнись, тебя здесь любят и уважают! Уж не помирать ли ты собрался… Брэнног презрительно фыркнул:
— За этим не надо далеко ходить. Смерть стояла у нас за плечами всю зиму. Нет. Я не думаю о смерти.
— Неужели это из-за Эорны?
— Нет. Я никогда не был ее мужчиной. Но никто в деревне не должен знать об этом. Смотри, не говори никому.
— Ладно, только…
— Я знаю, что этот Варгалоу — человек опасный. Но, застав его врасплох, я даже в одиночку смогу помешать его планам.
— К чему тогда разговоры о том, что ты не вернешься?
— Я чувствую, что так будет, хотя в мои планы входит лишь отомстить за Эорну и быть рядом с дочерью.
— Ей, видно, на роду написано разделить с Корбилианом его странную судьбу. И ты тоже пойдешь с ними?
— Нет, я не собираюсь заступать путь другим, я должен найти свой собственный.
— Это безумие, Брэнног.
— Мне и прежде случалось покидать Зундхевн, друг. В Замерзшей Тропе я нашел любовь и тайну. Появление Корбилиана открыло старые раны. Судьба дочери вызвала во мне недобрые предчувствия.
— Ты просто боишься за нее, вот и все. Брэнног покачал головой:
— Пройдет какой-нибудь год, и в Зундхевне я буду считаться стариком. Привидений не существует, но мертвые не знают покоя. Они все здесь. — И он провел ладонью по лбу.