— Черный Билл! Па-а-п, ты про него обещал! Я уже взрослая!
Она бы топнула ножкой, глаза вот-вот налились влагой и… Джеймс бы не выдержал, соглашаясь со своей маленькой принцессой.
— Па-а-п….?
— М-м?
— А если Черный Билл придет сюда?
— Ну, тогда ему не поздоровится.
— А вдруг он превратится в волка и съест наших овец и тогда… Тогда… Шериф Эд ведь не смог, пап! Вдруг он оставит здесь записку и… И…
— Хэй, солнце, посмотри на меня…
Даже сейчас, испытывая дичайшую головную боль и представляя все это, Джеймс знал, что подхватит Катрин и усадит к себе на колени. Заставит смотреть в глаза и мягко, но уверенно скажет, что не даст их в обиду, что…:
— Шериф Кейптауна поймает за хвост эту хитрую лису, даю тебе слово, Принцесса. И твой кудрявый Снежок не пострадает.
— Обещаешь, пап? Снежок маленький. Он не сможет убежать от Билла, и тот его съест…
— Обещаю.
Однако сейчас от одной мысли постараться открыть глаза и взяться за чтение, мигрень мгновенно усиливалась. Дьявол, почему же он так устал? Почему его тошнит и… Почему так жарко?
— Иди в дом… Мама почитает… Бриджи? Забери её и почи…
Солнечный свет начал меркнуть. Шериф закрыл глаза и стало так хорошо, так…
— Папа, тебе нельзя спать.
— Мнх…
— Папа.
— Папа!
— Открой глаза!
— Папа, тебе нельзя спать!
Густая чернота внезапно отступила, а голос дочери исчез.
Качнувшись в седле, Фостер постарался сглотнуть и захрипел. Во рту распространялся металлический привкус крови.
Он едва различал силуэты: правый глаз заплыл, а левый сильно слезился. Сознание то и дело отключалось. Туго затянутая веревка перебивала кровоток в запястьях и пальцы начинали неметь. Порой при попытке сделать глубокий вдох, Фостеру казалось, что он слышит надсадный свист в легких.
Конь под ним дернулся вперед, и стягивающая шею мужчины петля затянулась ещё сильнее. Стиснув коленями бока жеребца, Джеймс постарался его остановить.
Разбитые губы болели, засохшая корка треснула и по подбородку снова потекла кровь.
Позади то и дело слышались голоса. Они смеялись и что-то обсуждали, кто-то достал гармонь. Про него словно забыли. И это радовало. Меньше всего шериф хотел, чтобы его сейчас трогали.
А хотелось — оказаться у ручья, протекающего совсем рядом. Фостер слышал журчание воды, чувствовал приносящую ветром прохладу.
Пить…
Очень хотелось пить.
Сделать хотя бы один глоток, чтобы смочить пересохшее горло.
29 часов назад
— Хэй, ше-е-е-р-и-ф! Какая встреча!
Обернувшись на свистящий голос, раздавшийся сзади, Джеймс оказался под прицелом ружья. Три всадника, вовремя придержавших коней, неспешно подъехали к Фостеру и остановились, взяв его вкруг. Лошади их были взмылены и нетерпеливо били землю копытами, вскидывая головы.
— Смотри-ка, какая удачная у нас сегодня охота. Твоя мечта прям, Кит?
— А то, Барри. А то… — сплюнув в ответ на землю, Кит МакКалфин широко ухмыльнулся и поправил шляпу, — Еда приходит к тому, кто умеет готовить. Хах. А я просто охуенный повар.
Скривившись, Джеймс надавил коленом на бок Норда, вынуждая его повернуться чуть в сторону. Он вполне бы мог выхватить револьвер и начать перестрелку. Но второй звук снятого затвора вынудил мужчину оставить эту затею. Его бы изрешетили пулями быстрее, чем он сам что-то сделал.
— Выкинешь что-нибудь и словишь пулю, ясно?
Встретившись взглядом с браконьером Митчеллом, Фостер приподнял руки:
— По-твоему я такой идиот?
— Кто тебя знает, шериф.
Держа руки навесу, Джеймс перевел взгляд с бандита на его револьвер.
Он знал этих парней. Телеграмма, пришедшая из Блэкстоуна, кое-как охарактеризовала ублюдков, появившихся в городе незадолго до смерти шерифа Квина. Они подходили. К тому же с одним из них Джеймс в свое время успел пересечься лично. Еще до облавы банда Тони «Пуля В Зубах» как-то пыталась задержаться в Кейптауне, обосновавшись в салуне. Только тогда их удалось спровадить без трупов.
Ударив лошадь по бокам пятками, Кит подъехал к шерифу почти вплотную. Взгляд рыжего ирландца налился злобным торжеством.
— Помнишь меня, а?
— Твою беззубую рожу трудно забыть.
Приклад ружья с размаху врезался в челюсть, и шериф упал с коня. Сплюнув кровь, Джеймс попытался встать. Но Кит ловко спрыгнул на землю и надавил сапогом меж его лопаток, прибивая обратно к земле.
— Что, уже не такой крутой и пиздодельный?
Фостер сжал кулаки. Он очень хотел сделать хоть что-то, но под прицелом трех стволов лучше было не дергаться и действовать обдуманно.
Сейчас
В краткие минуты сознания Фостер видел солнечные блики, отражавшиеся в ручье. Видел многолетние стволы деревьев, между которыми мерещилась маленькая девочка в голубом платье.
Жажда усиливалась вместе с головокружением.
Тошнота подбиралась к горлу, и казалось только туго затянутая петля не давала выблевать горький ком. Запястья горели огнем.
Джеймс вздрагивал; силился остановить ничего не понимающего Норда, тянущегося к воде.
— Тц… Тише, маль…чик… Ст… Стой. Стой.
Шериф, черт подери, не хотел умирать. И уж тем более не в петле, как какая-то крыса.
Горло сдавило сильнее, и мужчина судорожно хватанул ртом воздух. Сжимая коленями бока дернувшегося вперед жеребца, Фостер заскреб пальцами тщетно пытаясь освободить руки.
Сиплый хрип вырывался из рта.
В глазах темнело.
Отклонившись максимально назад, едва удерживаясь в седле, Джеймс пытался дышать.
27 часов назад
Джеймс не разбирал дороги, стараясь не отставать. Окружающие звуки доносились будто издалека, а все внимание заострилось на вьющейся под ногами тропе и веревке.
Не упасть. Только бы не упасть.
Только бы…
Веревка натянулась, дернула Фостера вперед и он, едва не потеряв равновесие, ускорил шаг. Нещадно болели челюсть и ребра.
— Давай, пошевеливайся!
Обернувшийся через плечо Кит оскалился и пришпорил лошадь. Шерифу ничего не оставалось как идти еще быстрее. Сзади раздавались едва слышные смешки и разговоры.
Сколько прошло времени он не мог определить. Не до того было. Фостер думал о том, как ему выбираться из этого дерьма. Как освободить руки, когда подгадать момент для возможного сопротивления, как добраться до оружия, которое у него почти сразу же забрали. Ведь если они окажутся в лагере бандитов — ему точно не выбраться живым. Одно дело три человека, другое с десяток.
Кляня себя за то, как глупо попался, Фостер невольно вспомнил о Данко.
Что ж… Видимо у Кейптауна будет новый шериф.
Задумавшись, Джеймс запоздало ощутил, что натянутая веревка ослабла. Бросив взгляд на остановившуюся лошадь, он сделал шаг в сторону, приваливаясь плечом к дереву, и прикрыл глаза, тяжело выдохнув. Ему срочно нужно было что-то предпринять.
24 с половиной часа назад
Бок лошади был первым, что увидел Джеймс, когда пришел в себя. Он бился о него щекой, перекинутый впереди всадника. Голова раскалывалась, а тошнота горьковатым комом поднималась с каждым новым шагом все выше.
— Слышь, Кит, он хоть жив?
Чья-то ладонь опустилась на голову шерифа, пальцы стиснули волосы и подняли за них. Практически сразу пачкаясь кровью.
— Дышит.
— Смотри. Говард сказал, что он нужен живым.
— А что я? — кривя тонкие губы в ухмылке, ирландец почесал подбородок, — Я же нихуя с ним еще не делал!
— Ты едва не пробил ему череп, Кит.
— Хуйня. Не пробил же!
Его подвозили к лагерю — это была последняя, ускользающая вместе с сознанием, мысль шерифа. Не тащили, а везли на лошади, так как попытка освобождения с треском провалилась.
Барри пришпорил лошадь и продолжил недовольно ворчать на МакКалфина. Тот и правда перестарался, хоть и «нелюбовь» Кита к шерифу Кейптауна была понятной. Этот ирландский пес был слишком злопамятным, чтобы простить два выбитых зуба в салунной потасовке.