Пальцы слабо дернулись в поисках чего-то, и затылок Фостера вновь проехался по плечу Моргана.
— Джеймс? Джеймс! Ты слышишь меня?! — подхватив друга под колени, Данко готов был орать другу на ухо, лишь бы тот услышал и ответил ему, не отключаясь снова.
В голове взорвались фейерверки от мысли, что он пришел в себя, он точно жив!
— Гд…
— Все в порядке, ты в безопасности! Сейчас мы перенесем тебя, потерпи.
— М… — запрокидывая голову на плече охотника, Фостер поймал взглядом темный край шляпы и яркие звезды за ней. А затем вновь отключился.
***
Переложив Фостера на постель, Данко раздраженно посмотрел в окно. Где же, черт возьми, носит Донована и Гамильтона? Почему так долго?! Не могло же им так не повезти, что единственный врач, больше походивший на высушенную мумию, чем на человека, решил окочуриться именно этой ночью?
Артур положил ладонь на лоб шерифа, отмечая жар, а затем поправил на себе шляпу.
— Не забудьте сказать доктору про сильное головокружение и тошноту.
— Вы уходите?
— Да… Я сделал уже все, что мог.
Данко поджал губы. Ему не очень хотелось дожидаться напарника со врачом в одиночестве. Но сказать это прямо мексиканец не мог.
— Спасибо, мистер Морган за… Кхм, за то, что спасли его. Не прошли мимо, — вытянув руку в знак благодарности, Данко крепко пожал ладонь Моргана, — Точно не хотите дождаться врача? Вас тоже было бы неплохо осмотреть.
Артур усмехнулся и с некоторым сожалением бросил взгляд на избитого Джеймса.
— По сравнению с шерифом у меня лишь пара царапин. Да и… мне еще кроликов разделывать.
Кабрера удивленно вскинул бровь, а затем тоже усмехнулся.
Да уж… Жизнь определенно шла своим чередом.
Комментарий к Chapter 12. Too old to die young now.
* Баунти-хантер – охотник за головами, т.е. человек, за денежное вознаграждение занимающийся розыском и поимкой/убийством беглых преступников и дезертиров, а также лиц, подозреваемых в совершении преступлений и не явившихся на судебное заседание в назначенное время во времена Дикого Запада.
* Эльмира - северный лагерь для военнопленных (6 июля 1864 - 11 июля 1865) в штате Нью-Йорк.
* Басс Ривз (1838-1910) - темнокожий служитель закона по прозвищу “Невидимый маршал”, гроза преступников Дикого Запада. Прославился кровожадностью и дерзостью в отношении бандитов, а также тем, что за 32 года работы маршалом, Басс Ривз не получил ни одного ранения и произвёл около 3,000 арестов.
В виду того, что на дворе нашего повествования 1903 год - еще жив и вероятно работает.
========== Chapter 13. The Devil’s gonna come when the sun goes down. ==========
Носок сапога уперся в крылечную доску, спина нашла опору в дощатой стене. Последующий вдох полной грудью помог хоть немного расслабиться и согласиться с необходимостью перерыва в дежурстве.
Первые крупные капли ударились о чуть просевшую с годами ступеньку и расплескались темными кляксами. Местами поросшая травой дорожка к крыльцу становилась темнее с каждой секундой. Шум дождя нарастал, а принесенная им коварная прохлада обступала со всех сторон, но не проникала под одежду, сохраняющую крохи тепла. Хотя, ему стоило захватить с собой жилетку.
Определенно стоило.
Но возвращаться в дом пока не хотелось.
Тяжело вздохнув, Данко резко поднял голову на неожиданный раскат грома. Запах дождя плавно заполнял легкие: непередаваемая свежесть мокрой травы, прибитая водой дорожная пыль, намоченная древесина крыльца, крыши, стен дома, усилившийся хвойный аромат растущей совсем рядом ели.
Кейптаун замер, как пойманный в сети зверь. Не было слышно кудахтанья куриц, возмущения откормленных гусей, лая собак. Не раздавалось даже ржания лошадей.
Нечто неуловимое витало в воздухе и, не случись всех этих гребаных событий за последние дни, можно было бы посидеть на ступенях с кружкой кофе и насладиться тишиной. Шелестом дождя. Мерными ударами капель о землю и крышу. Всем тем, что расслабляло в такую погоду, вводило в полусонное состояние и на мгновения лишало концентрации.
Кабрера сглотнул и закрыл глаза, но долго стоять вот так просто не было сил. Ни физических, ни моральных.
Как бы ни был приятен горный воздух.
Как бы ни хотелось забыться в шуме капель, нарастающих раскатах грома, редком чириканье испуганных птиц.
Чертыхнувшись, мексиканец достал портсигар и выбив одну сигарету, чиркнул спичкой.
Вспышка молнии разрезала тяжелое свинцовое небо. Поднялся ветер. Крона высокой толстой ели задергалась из стороны в сторону. Капли забарабанили по крыше с удвоенной силой. Водная сетка накрыла местность, стремительно лишая четких очертаний забора и домов. Гроза наступала, усиливалась. Скручивалась невидимым спрутом над десятками крыш домов и сараев, ерошила сочную высокую траву, неумолимо настигала зазевавшихся глупцов на своем пути. Громыхала, рокотала так, словно наелась железных доспехов, и они двигались в её желудке, сталкиваясь друг с другом со звучным скрежетом.
Деревянные дверцы салуна плотно схлопнулись, напоминая пасть аллигатора - кто-то отчаянно спешил домой по центральной улице, согнувшись почти в три погибели, смешно мельтеша руками, чавкая ногами в грязи, ругаясь. Будь то женщина, то подолы ее платья мгновенно покрылись коричнево-черной жижей как бы она не спешила и не ахала.
Интересно, а чем занята Рут?
Быстро промелькнувшая мысль о миссис Хемпс вызвала подобие улыбки на лице мексиканца. Воображение нарисовало съехавший с плеча рукав платья, чуть растрепанные волосы с парой соломинок в локонах, тонкие руки и пальчики, держащие подол платья; босые ножки и такие очаровательно-трогательные щиколотки, выглядывающие из-под юбки в момент, когда его крошка Рут побежит под навес от дождя…
Внезапно заголосивший старый петух подслеповатой старушки Хлои Барнс, соседки, прервал накатившие размышления. Тряхнув головой, Данко затянулся сигаретным дымом. Не те мысли захватили его голову. Тем более, что вот-вот старушка Барнс повторит ритуал каждого гребаного буйства природы и точно разрушит своей скрюченной фигурой призрачный образ Рут: выйдет из дома через пол минуты, пошаркает к курятнику, не обращая внимания на дождь, льющий как из ведра, и заговорит с хохлатым мистером Тимом. Сраным петухом, орущим не своим голосом так, словно его ежедневно кастрируют, а яйца вновь и вновь отрастают для бесконечной пытки.
— Мистер Тимми… Где вы, мистер Тимми? Я иду к вам. Иду… Иду!
Монотонно-барабанящий звук капель и очередной раскат грома скрыл скрипучий голос миссис Барнс.
Неуместные вопросы, которые появлялись в голове уже раз двадцать, – «А что, если бы не успели? Что, если бы все сложилось совсем не так? Что, если бы он остался в плену и…?» – вновь оказались пресечены. Однако мысли упорно возвращались к случившемуся и спасения от этого не было. Данко бросил взгляд в окно, в котором виднелись старый, сделанный руками покойного Аарона Фостера, деревянный шкаф, две выструганные табуретки и стол, заваленный всяким хламом: бумагами, книгами, двумя чашками, перочинным ножом, несколькими лежащими на краю свечами и покрытым воском старым подсвечником.
Данко был уверен, что под грудой листов можно найти что-то интересное в виде писем или сигаретных карточек. Но взгляд переместился дальше. Со стоящего на подоконнике обшарпанного горшка с давно засохшем шалфеем к кровати, задвинутой одной стороной к стене.
В горле застрял ком. Кабрера показалось, что он заметил движение лежащего на ней мужчины и в очередной раз подумал о том, как же это все было…. Неправильно?
Ощущение дежа вю нахлынуло куда внезапнее, чем налетевшая на город гроза.
Ладонь потянулась к окну. Постаравшись оттереть пыль с него, мальчик привстал на носки и заглянул внутрь. Сердце все еще громко и быстро стучало. Было страшно. Он и так влез в чужой двор и теперь стоял у окна, как какой-то бандит. Что, если его поймают? Что будет тогда? И так ведь несладко приходится, а тут еще и….
Выискивающий взгляд прошелся по комнате. Затаив дыхание, мальчишка рассматривал все, что видел: огромный светлый шкаф с резными ножками, высокий стол со стулом. Белые занавески мешали заглянуть в угол комнаты, да и глиняный горшок с цветущей лавандой перекрывал обзор. Но кровать все же виднелась. На ней лежал такой же мальчишка, как он.