Если бы не Гамильтон черт знает, что было бы. Хотя нет, Данко и Карл организовали бы доставку его побитой туши в телеге прямиком в Блэкстоун.
И неизвестно, что было бы хуже.
Никуда не исчезнувший запах уксуса с потоком уличного воздуха ударил в нос.
— Дьявол… — пробормотав практически одними губами, шериф посмотрел в сторону таза.
Ладно, через сколько ему станет там легче? Двадцать минут? Он вытерпит и потом уберет это дерьмо подальше.
Но ожидаемая тишина не наступила. За порогом раздался невнятный восклик, и сознание Фостера слабо дернулось от мысли, что со «старым клещом» что-то случилось.
— Кабан тебя раздери! Какого черта?!
— Простите, не хотел пугать, док.
— Я и не пугался! Я прошел войну, сученыш, размазывая конфедератов, то сидящих в засаде, то подскакивающих со спины из темных углов… Понаехали, стоят под дверью, караулят…
— Я только подошел… Впрочем, как скажите. Как он?
Джеймс постарался прислушаться, но разговор стал еще тише стоило двери за стариком закрыться.
— Мх… Ничего, выкарабкается. Сколько обеспокоенных-то сбежалось. Ты его приволок что ли? Морда вся расписанная.
— Навестить-то его можно?
— Можно. Но не долго.
Дверь снова открылась, а половицы чуть скрипнули под уверенным шагами.
Артур снял шляпу, появляясь в дверном проеме и находя взглядом прикованного к кровати Фостера. С пару секунд он молча смотрел на него, будто не разобрался спит шериф или нет, а когда понял, что тот смотрит в ответ, сконфуженно кашлянул.
— Кхм… Какой приветливый старик. Я зашел узнать, как ты. Чувствуешь себя также паршиво, как выглядишь?
— Все, гхм, не так. Плохо.
В груди Джеймса неосознанно приятно кольнуло. Нечто теплое и бесформенное, не имеющее словесного определения, растеклось под ребрами. Кроме осуждающих и обеспокоенных лиц Карла и Данко он не ожидал, что увидит кого-то еще.
— Только. Кхх… Никакого виски. Что удручает.
Дернув уголками губ в подобии улыбки, Фостер оперся одной рукой о кровать. Приподнимаясь и задерживая дыхание, шериф постарался принять относительно сидячее положение.
— Значит, я удачно зашел, — усмехнувшись, Артур достал из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек, — Вообще я принес тебе кое-что. Это травы, которые помогут быстрее восстановится.
— Исцелят меня… Кхм-кхм… Волшебным образом? — кашлянув из-за режущей сухости в горле, Джеймс на несколько секунд напрягся.
Грудь сдавило, очередной щекочуще-острый комок прошелся по трахее и медленно отступил.
— Нет. Но придешь в себя куда быстрее.
Подбросив мешок в руке, Морган прошелся взглядом по комнате.
На глаза сразу попалась стоящая на краю стола банка из-под бобов. Слегка поржавевшая со срезанной верхушкой, она оказалась наполовину заполнена окурками. Самая высокая из стопок бумаг там же накренилась и съехала. Сигаретные карточки щеголяли краями из-под исписанных листов. Кольт и нож валялись рядом, словно их бросили давно и забыли. Огарки свечей сиротливо и в то же время воинственно топорщились рядом, украшая деревянную поверхность восковыми каплями.
Запыленная одежда бесформенной кучей валялась на стуле у кровати. Один сапог упал набок, верхним краем прикрывая рукав наполовину свалившейся на пол рубашки. Покрытая засохшей грязью шпора сверкнула краем острия.
Сиплый кашель заставил Артура перевести взгляд и тут же наткнуться на несколько полок над кроватью Фостера, которая, судя по борозде на полу, стояла раньше не у стены, а совсем в другом месте.
Полки казались… Безжизненными, пыльными.
Никаких салфеток и прочих изысков рукоделия Артур не увидел, хотя семейные дома, как правило, полнились такими «уютными» вещицами. Не было и фотографий. Разве что одна единственная, у самого края полки. Маленькая девочка держала в одной руке соломенную игрушку, а второй вцепилась в юбку взрослой женщины. Обе схожи, как две капли воды, даже в одежде и прическе. Разве что в чертах девчушки угадывалось едва уловимое сходство с шерифом.
— А где женщины?
— Что?
— Ты говорил про жену и дочь.
— Мы не живем вместе, — отрезав несколько сухо и резко, Джеймс прикрыл глаз.
Фраза без единой остановки далась не легко, но… Черт, ему стоит говорить, а не привлекать внимание к своему состоянию.
— Она. Кхм. Они перебрались в большой город.
Говорить об этом было неприятно.
Джеймс старался не думать о том, что так и не стал как ни крути нормальным отцом. Тем, кто всегда рядом. Тем, кто воспитает и поддержит. Любящим? Нет, он всегда любил свою малышку. Любил, баловал, носил на руках, читал ей сказки и частенько потакал всем прихотям, в отличие от Бриджит.
— Мало. Гм. Кому нужен муж-мечтатель со значком шерифа, не ставящий семью на первое место. И не думающий о будущем дочери.
Озвучив слова жены, Фостер криво улыбнулся. Ведь именно это имела ввиду Бриджит.
В изменяющемся мире появлялись другие ценности и стремления. Женщины, по своей сути, всегда приспосабливались быстрее.
В то время как Джеймс цеплялся за привычный и любимый уклад полной опасности жизни шерифа, она смотрела вперед. В мир, где дикие прерии, горы, усыпанные еловыми и блестящими на закате иглами, заменялись постепенно растущими городами с каменными дорогами, фабриками, магазинами.
Где свет костра и луны уже проигрывал лампе Эдисона, а лошадь - творению Тесла.
Что мог дать женщине, побывавшей в таком городе, как Кейптаун, муж-консерватор? Что мог дать своей дочери?
Пыльные дороги, деревянный дом и никакого будущего, кроме хозяйства в виде кур, коровы и вечно злющей чертовой лошади? Кроме ежедневной стирки вещей, мытья полов и штопанья одежды?
Нет, не такой жизни хотела Бриджит в бурно развивающейся Америки. Но Джеймс слишком поздно это понял, как и то, что странствующий шоу-аттракцион Буффало Билла «Дикий запад» станет началом конца былого дикого фронтира.
Горечь, внезапно пронзившая сердце, ударила по Джеймсу со всей силы.
Он и сам не понял почему разоткровенничался с Артуром. Делиться далеко не радужными событиями своей жизни он вообще ни с кем не стремился, за исключением Данко, но сейчас… Интуитивно казалось, что Морган поймет его. Да и в конце концов, лучше говорить, чем лежать бездыханной рыбиной и казаться излишне слабым.
— Знаешь, один раз у нас похитили мальчишку. Все с ума сходили от переживаний, особенно его мать и отец. Представляли самые страшные вещи, которые могли делать с ребенком.
Переведя взгляд на Артура, шериф нахмурился, отвлекаясь от мыслей. Что такое страх потерять ребенка он прекрасно знал. Катрин как-то раз подобрала котенка и, зная, что Бриджит не разрешит его оставить, спряталась с ним в амбаре, упрямо не отзываясь, когда ее принялись звать на обед. За три часа Джеймс перевернул весь город, случайно открыв и то, что брат Карла – Мэтью Донован - занимается контрабандой самогона. В итоге Катрин нашел Данко, а у Джеймса появились первые седые волосы.
— Мы нашли его у богатого итальянца, державшего половину города. И когда получили обратно, оказалось, что в плену его и не держали. У него была своя комната, куча игрушек, чистая одежда, ванна каждый день, еда в любое время и столько, сколько он хотел. Никто его и пальцем не тронул и грубого слова не сказал. Даже языку итальянскому учили. Все это «немного» отличается от жизни в дороге. Отцу мальчика было так стыдно из-за этого…
Артур усмехнулся, вспоминая, как слушая рассказ Джека о его жизни с Бронте, Марстон с каждым новым словом все больше чувствовал себя виноватым неудачником, а от этого становился еще злее.
Особенно его бесило «Папа Бронте» из уст Джека и рассказы о спагетти.
— Я к тому, что не всегда плохо, когда наши дети не с нами, — подведя черту своего воспоминания, намереваясь приободрить им шерифа, Морган потер подбородок и, подметив на тумбе чайник, двинулся к нему.
— Наверное.
Проверив наличие воды и отойдя к печи, Артур подкинул полено к неостывшим углям и стал выискивать чистую кружку.