Эрл тут же прекратил подпрыгивать, активно замотав головой.
— Н-нет, н-никогда. Я не обкрадывал в-вас, м-мистер М-морган. Я хотел с-спасти цыплят. И в-верну вам их, к-когда они вылупятся. Д-да, обяз…
Артур успокаивающе похлопал Эрла по плечу и, мысленно прикидывая, как ему в принципе обустраивать теперь задний двор, вытянул тетрадь из рук Хемпса.
— Ну давай, что там у тебя?
***
Оставшуюся часть дня Артур провел за домашними делами. Кофе помог прийти в себя, а бытовая рутина с готовкой – сняла раздражение.
В целом все напоминало обычный день в лагере, если Морган решал отдохнуть и никуда не выезжал. За исключением того, что вокруг никто не ходил, подключая его к разговорам и внутренним перебранкам, а вместо дневного сна или рыбалки на берегу, пришлось готовить еду и вычищать денник Кабала.
К четырем вечера, Артур снял пробу с приготовленного рагу и сел за стол, чувствуя что-то вроде удовлетворения от прошедшего дня. Следы побоев уже почти не тревожили, Кабрера не заезжал с расспросами и просьбой еще раз указать на места стычек, а тонизирующий напиток из заваренных трав разливался внутри приятным теплом.
Но чего-то не хватало.
Компании?
Хмыкнув себе под нос, Морган бросил взгляд на дневник, лежавший на краю стола.
Скучал ли он по банде? По старым дням, когда они путешествовали вместе, переезжая с места на место, отправляясь в близлежащие города, чтобы прикинуть, как можно там подзаработать? Что было бы, будь они до сих пор вместе? С оставшимися в живых.
Артур пододвинул к себе дневник и пролистал его до чистой страницы, мельком просматривая записи и рисунки. Затем взял карандаш и неторопливо написал:
«Мистер Питерсон.
Миссис Адлер.
Чарльз.
Джон и Эбигейл с Джеком.
Трелони.
Тилли.
Карен.
Мэри-Бет.
Надеюсь, вы живы. Скучаю по вам».
О том, что все в порядке, он знал только в отношении Чарльза. Об остальных – ни слухов, ни вестей. Но это было хорошо, ведь он сам решил оставить все так. Соединяться снова было бессмысленно, пусть так было и проще приглядывать друг за другом. Но и проще выследить, если кто-то из пинкертонов или маршалов до сих пор о них не забыл.
Карандаш опустился ниже и зашуршал по бумаге, оставляя то светлые, то более темные линии. Набросок был простой, пятиминутный – горный простор впереди и костер с поднимающимся вверх дымом. Памятью, рассеивающейся в воздухе.
Закончив рисунок, Артур вздохнул и закрыл дневник. Затем допил чуть жгущий пряный напиток и посмотрел на оставшийся травяной осадок.
Наверное, можно было навестить шерифа. А заодно принести ему еды, все равно получилось много для одного. Да и вряд ли за прошедшие два дня Фостер нормально ел. Как минимум потому, что готовить ему было некому.
У дома Джеймса Артур был спустя час. Солнце, то выныривая, то скрываясь за облаками, только-только начало клониться к закату. Привязав Кабала к забору, Морган поправил шляпу и поднялся по ступеням к двери.
На стук ответили не сразу, но дом определенно не был пустым. Артуру показалось, что он слышал плеск воды.
— Кто там?
— Артур Морган.
Дождавшись с пятнадцатисекундной задержкой все еще хриплое: «- Входи», Артур толкнул дверь.
И озадаченно замер, стоило переступить порог и заметить Фостера. Сидящего в большом тазу с высокими бортами у потрескивающей поленьями печи и выливающего из ковша воду себе на плечи с тем, чтобы смыть последние остатки мыльной пены. Часть капель отлетала в сторону, а потому на деревянном полу вокруг шерифа уже образовалось темное пятно и прослеживалась дорожка от ведра, из которого он черпал чистую воду.
Вот что за плеск слышал Артур перед дверью.
— Оу…
Взгляд без смущения прошелся по обнажённой фигуре: от мокрых, зачесанных назад волос, до границы мутной мыльной воды, скрывающей все ниже торса.
— Я могу зайти позже.
— Нет. Все нормально. Я уже закончил.
Потянувшись за простыней, Джеймс стиснул зубы и не без усилия поднялся. Затем переступил через борт, быстро обтерся и обернул ткань вокруг бедер.
— Смотрю, тебе заметно лучше.
Да. Ему действительно стало лучше.
Несмотря на то, что большинство движений продолжало отдаваться болью в ребрах и сопровождалось слабым головокружением, он, по крайней мере, двигался самостоятельно, без чьей-либо помощи, и не падал. Кровоподтеки на теле сменяли темно-фиолетовый оттенок по краям на сине-зеленый, ссадины не кровоточили, а отек на лице наполовину спал. Да и смотрел шериф на мир двумя глазами, а не одним, то и дело теряющим связь с действительностью.
Однако для того, чтобы наполнить ванну в другом конце дома - набрать несколько ведер воды, часть подогреть, донести, залить - у него все еще не было сил, а смыть с себя пыль и пот хотелось до нервного зуда. Пришлось импровизировать. Просить того же Данко обеспечить его ванной как-то язык не поворачивался.
Но все же ему было определенно легче, чем несколько дней назад.
— Я всегда в строю. Ну, почти всегда.
Артур одобрительно усмехнулся и прошел к столу, ставя на него котелок.
— Подумал, что тебе не помешает нормально поесть. И видимо, — он кивнул на две пустые банки консервированных персиков в стороне, попутно приоткрывая крышку котелка с рагу, — был прав.
Конечно, рагу успело немного остыть, но приятный пряный запах все равно тревожил обоняние.
Джеймс удивленно вскинул брови и, слегка прихрамывая, двинулся к столу.
— Все не так плохо, как кажется. Карл принес вчера кусок домашнего пирога с капустой.
Признаваться, что тот кусок давно был съеден, а готовить не то, что не хватало сил, а скорее не из чего было, Фостер не стал.
— Кхм. Спасибо.
Без Бриджит ему в очередной раз приходилось непросто. Конечно, одно дело, когда ты простыл или тебя лихорадит, но находятся силы подняться и приготовить себе еду. Другое дело, когда ты настолько избит, что не можешь и двинуться. И не важно будь в такие моменты рядом жена или родственник, да хоть шлюха, которую можно оставить с собой без опаски проснуться обчищенным, то он не голодал бы. Вещи оказались постираны и зашиты, да и ему бы помогли вымыться, не потревожив раны.
Конечно, Джеймс приловчился справляться один.
Но все же, если два дня назад шериф был не в состоянии нормально оценить помощь Артура, то сейчас он действительно был благодарен.
— Из горячительного только чай, — что-то мысленно решив, Джеймс двинулся к буфету.
Одна из деревянных створок скрипнула, и Фостер отметил, что надо будет смазать петли.
Взгляд на долю секунды задержался на втором помутневшем стекле: старый, купленный на ярмарке в Блэкстоуне, сервиз уже давно покрылся слоем пыли, пять маленьких чашек с блюдцами прижимались к деревянной стенке, а стопка тарелок с золотой каемкой накренилась вбок.
В груди что-то кольнуло.
Взгляд Джеймса вновь прошелся по посуде, и воспоминания нахлынули сами собой.
Всего одно мгновение, а комната изменилась. Стол оказался в центре. За окном светило солнце. Чуть расплывающийся, поддернутый дымкой силуэт Бриджит мелькнул сбоку. Огромное блюдо с индейкой, фаршированной яблоками, и запеченным картофелем оказалось перехвачено и поставлено на кружевную салфетку в центре обеденного стола.
Быстро мелькающие картинки сменяли друг друга: вот он подошел и обнял свою «миссис Фостер», дотронулся до заметно округлившегося живота, затем последовали неспешные поцелуи и попытки жены увернуться; вот стук в дверь, полный веселья голос Данко, ворвавшегося в комнату ярким красным пятном, а следом мелодичный смех сестры Кабрера – Долорес, крепкой широкобедрой красавицы с чуррос в плетеной корзине, посыпанным сахаром.
Затем звон фарфора, расставленные тарелки для гостей.
«— Тьяго снова в Блэкстоуне, так что его не ждем.
— Отлично, нам же больше достанется! Что ты там принесла в корзине, Долорес?
— Твои любимые чуррос, Джеймс.
— О!»
Картинка блекла. На плече ощущалась фантомная тяжесть ладони. Разговоры за столом казались приглушенными. Все разобрать не получалось, но он помнил сам смысл и момент: