— Поднимайся и в камеру! — дернувшись вперед, Джеймс, чеканя каждое слово, схватил Говарда за воротник и потянул на себя.
Но Орлсон словно ничего не почувствовал, его расширенные зрачки и вырвавшаяся наружу ненависть смела остатки контроля.
— Ха-ха! Не знаешь?! А я знаю! Не пройдет и года, шериф, я вернусь сюда вместе со своими людьми и под именем закона выебу каждую суку в этом городе и тебя в том числе! — сбив руку шерифа с воротника, Говард растянул губы в саркастичной ухмылке. — О-о-о, я вернусь, даю слово! И наведу здесь порядок!
Проорав последнее, он победно оскалился. Вот оно! Вот взгляд сучонка изменился, спеси поубавилось. Стало доходить. Доходить, что это еще не конец и Фостер лишь отсрочил, но в разы усугубил свое будущее положение!
— Ты, шерифская падаль, будешь передо мной отчитываться! Да-да! И вы! Все вы! Гребаные кейптаунские крысы… Тумстоунский конекрад* вам святым агнцем покажется! Так что давай, пойдем в камеру, пойдем, — опершись на локоть Говард принялся подниматься.
Выстрел грохнул также внезапно, как произошло и само движение.
Джеймс опустил дымящийся пистолет, а тело перед ним медленно накренилось в бок и, наконец-то, тяжело упало. Голова Орлсона со стуком ударилась о ступеньку. Он не дышал, из дырки во лбу потекла струйка крови.
— С-с-сука…. Он…. Он застрелил его!
Раздавшийся возглас за спиной вынудил Джеймса сжать револьвер крепче.
— Он… Он убил его не по закону!
— Заткнись, Хьюи!
— Без суда! Это незаконно! Как же наши права?!
Фостер сглотнул скопившуюся во рту слюну и посмотрел на заголосивших бандитов. Револьвер в руке наконец-то обрел ощутимую тяжесть.
Джеймсу должно было казаться, что он переступил некую недопустимую черту, но этого не было. Дышалось так же, как и раньше.
Принятое за секунду решение стало единственно правильным. Шериф чувствовал, что…. Нет, ни черта он не чувствовал. Орлсон язвительно обзывал его «законником», и да, он им был. Но закон это не только судьи в больших городах и продажные маршалы. Фостер верил в другой закон. Тот, который заставляет отвечать по заслугам.
Злость не угасла, но, словно удовлетворенный зверь, свернулась в груди и опустила свою голову.
— Он не имел права! Мы все доложим маршалам! Его должны судить! Это беззаконие!
Осознать последствия своего поступка Джеймс до конца не успел. Он только было зацепился за фразу про маршалов, как совсем рядом прогремел еще один выстрел, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
Тело беспокойного налетчика упало лицом вниз, а Артур повторно взвел курок Шофилда.
— Кто еще что-то видел и хочет поделиться, джентльмены? Никто?
Непроницаемый взгляд обвел напрягшихся бандитов. Все молчали, а подавляющая часть опустила глаза в землю. Артур выждал с полминуты, затем оглядел стоявших рядом жителей города и перевел взгляд на Фостера.
— Шериф?
— Уберите эту падаль с улицы, — процедив сквозь зубы, Джеймс кивнул в сторону трупа Орлсона и убрал револьвер в кобуру.
— А остальные? Они должны ответить! Прямо сейчас!
К одному возмущенному голосу тут же стали присоединяться другие.
Пришедшие в себя горожане начинали осознавать последствия налета: убитые родные, поврежденные дома, убытки производства и торговли — все это ударило по нервам и разуму.
Фостер криво оскалился, только этого дерьма ему сейчас еще не хватало. Силы и так были на исходе, он с трудом сдерживался от пошатывания и пытался скрыть слабость в ногах.
— Да! Да! Пристрелим их!
— В жопу маршалов!
Один из фермеров, Чарльз Стэнтон, пнул бандита вперед, опрокинув того лицом в землю. Дуло ружья уперлось ему меж лопаток.
— Нет! Нет! Нет! Не надо… Пожалуйста… Я…
— Не надо?! Не надо тварь?! Ты скольких убил, а?! Ты стрелял в ту женщину?! Посмотри туда! — склонившись и дернув бандита за волосы, мужчина рывком повернул его голову в сторону, вынуждая посмотреть на труп, лежащий на крыльце. — Так какого хера я не должен засунуть кольт тебе в рот и…
— Стэнтон! — окрикнув фермера, Джеймс постарался перекричать толпу. — Опусти оружие.
— Хрена с два, шериф, — бросив на Фостера гневный взгляд, Чарльз стиснул приклад ружья сильнее.
Налившиеся злобой глаза недобро заблестели, губы искривились в нечеловеческой гримасе. Выплевывая вместе со слюной слова, фермер не собирался останавливаться, почувствовав поддержку толпы за собой.
— Теперь это не твое дело, Джеймс! Не вмешивайся, вали в свой участок, мы решим все сами!
Вскинув револьвер, Фостер навел дуло прямо на Стэнтона и демонстративно снял его с предохранителя.
Щелчок в крике толпы не был услышан. Но жест вынудил всех замолчать.
Черт, он понимал, что это все должно было произойти. Что по-другому не могло быть и… Они все были в чем-то правы в своей жажде расправы. Но допустить это — означало куда более худшее, чем его решение пристрелить Орлсона. Это у Говарда хватило бы ума вывернуться на суде и вернуться сюда, а не у этих безмозглых шавок.
— Больше. Трупов. Не будет. Опусти ружье, Стэнтон.
— А если я откажусь? Что ты сделаешь? Пристрелишь меня как ту свинью? Своего?
— Стэнтон…
— Нет, Джеймс! Скажи! Ну же! Они заслуживают сдохнуть, как крысы! Перед кем ты выебываешься?!
— Если ты, блять, не опустишь ружье, то ляжешь вместе с ними на землю! Я не буду повторять дважды! — рявкнув также громко, Фостер положил палец на спусковой крючок.
На секунду его рука дрогнула, вес револьвера становился все более ощутимый; правую руку покалывало от напряжения.
Молчавший все это время О’Гри коротко кашлянул — по нему было трудно понять на чьей он стороне. Старик лишь склонил голову на бок, но винтовку в руках не опускал, продолжая держать на мушке другого притихшего бандита.
Артур же, чувствуя возрастающее напряжение, достал второй револьвер и просто на всякий случай направил его на спорящего с Джеймсом фермера, чтобы обеспечить шерифу визуальную поддержку перед толпой. Хотя на самом деле он разделял желание горожан: перестрелял бы налётчиков на месте, а затем велел растащить трупы, чтобы маршалам, если они действительно появятся, не к чему было прицепиться.
Прошло две секунды, пять, десять. Авторитет Джеймса падал. Это чувствовалось по переглядываниям, по тому, как горожане сжимали оружие. Они были толстой, сильной рыбиной на крючке, которая вот-вот сама сорвется да удочку вырвет, если не хватит сил подсечь прямо сейчас.
— Шериф ясно выразился. Опусти ружье. Самосуда не будет.
— А ты, блять, вообще молчи! Кто тебя спрашивает, чужак херов?! — зло прищурившись, Стэнтон сплюнул на землю.
Под дулом двух револьверов он слегка занервничал, быть пристреленным дико не хотелось. Но пасовать перед пришлым уродом, побившем их с братом Робом в салуне? Да с хрена ли?
Только вот перешептывания за спиной со словами о меткости проклятого охотника и опустивший ружье старик О’Гри вынуждали подумать дважды.
Но что ж, кое-что у него в рукаве было, ха! Сейчас он подогреет толпу и никакие словечки этим двоим не помогут!
— Это вообще все твоя вина, Фостер! Если бы не ты… — ядовито процедив, Чарльз довольно оскалился, когда заметил как потемнели глаза шерифа.
Но продолжить Стэнтону не было суждено.
Прозвучавший откуда-то со стороны выстрел вынудил всех резко повернуть головы, а пару человек и вскинуть в сторону звука оружие.
— Сукины дети! Почему никто не тушит пожар, не помогает раненным?! Что за самосуд?! Я всех отдам под чертов трибунал! — командно-громогласная ругань разнёслась по улице.
Джеймс, тут же узнав голос, вернул взгляд к Стэнтону.
Мэр успел обзавестись тростью и, пережимая простреленный бок ладонью, разъяренно двигался к толпе. Его выживший помощник на ходу перезаряжал двуствольный дробовик, не отставая в шаге.
— Это отребье ответит за все, что сделало! Ответит по закону, через суд! Никто не уйдет безнаказанно. И вы не уйдете, если сейчас устроите расправу! Хотите местами поменяться?! — переведя дыхание, Дональд остановился и сильнее зажал рану, а затем бросил суровый взгляд на шерифа.