Остановившись на крыльце церкви, смотря вслед уходящим жителям, Фостер прислонился плечом к открытой нараспашку двери. Неожиданное покашливание оторвало его от размышлений.
— Мистер Фостер.
— Барнабью.
Коротко поприветствовав О’Гри, Джеймс вновь уставился на город. Расположенная на самой высокой точке церковь открыла вид практически на весь Кейптаун. Внимание шерифа привлек сгоревший салун, порождая очередные деятельные мысли. Следовало раздобыть древесины, чтобы восстановить здание. Да и не только салун… А помимо стен были еще выбитые двери, окна и прочее у соседних домов. Не говоря уже про вынужденные поиски новых переселенцев для развития Кейптауна. Без мужских рук город быстро зачахнет. Наверное мэру придется выставить на продажу близлежащие участки по пониженной цене, чтобы быстрее собрать людей.
Приток населения произойдет в лучшем случае через месяца два-три.
Вот только черт его знает сколько вместе с новыми «лицами» придет новых проблем.
После разговора с маршалами и их отбытия стало ясно, что произошедшее в Кейптауне будет предано огласке, а это повлечет за собой последствия. Теперь их вряд ли оставят в покое, город захотят «укрепить» новой веткой трансконтинентальной железной дороги. И в качестве жеста доброй воли выделят с десяток помощников для соблюдения порядка и безопасности. Колонизаторство тихого города и горных окрестностей станет лишь вопросом времени. Первым это начнет делать Блэкстоун с его пронырливыми шакалами у власти, а затем, возможно, подключится и Пасифик Юнион*.
И все из-за нападения чертового Орлсона.
О’Гри залез в карман брюк и достал пачку сигарет. Протянув ее шерифу, он дождался пока тот вытащит одну и закурит. Цепко осмотрев Фостера, старик повел нижней челюстью из стороны в сторону, а затем пригладил пальцами бороду.
— Вам бы отдохнуть, шериф. На Вас лица нет.
— Не до этого, Барнабью. Нужно похоронить оставшихся мертвых.
— Мертвые никуда не денутся. Подумайте лучше про живых.
Джеймс покачал головой. Признаться, он до сих пор не был готов идти и брать в руки лопату, чтобы снова копать могилы. Хотя кому еще это делать? В Кейптауне осталось мало мужчин. Живых и не раненных.
После тушения горящих построек они подсчитали убитых, опознали тела. Оттащили трупы лошадей за город, а затем уже сам Джеймс, гробовщик и еще пара фермеров вместе с Артуром Морганом взялись копать землю для убитых. Тело, лишившись адреналина и крох волевого упрямства, стало сдавать в процессе. И в какой-то момент шериф сам едва не свалился в чертову яму от головокружения и подступающей со всех сторон темноты.
Морган, заметивший состояние шерифа, подменил его и отправил домой. Джеймс не помнил, как добрался до туда. Впрочем, зайти внутрь и свалиться в постель ему так и не посчастливилось. Подоспел Данко и вместе они направились к Гамильтону, где ничего хорошего не ожидалось.
— Как Ваш помощник, шериф?
Вынырнув из воспоминаний, Джеймс поджал губы. Говорить о Карле… Было сложно, хоть тот и остался слава Богу жив.
— Гамильтон отрезал ему руку.
— Рабочую?
Фостер кивнул.
Он не знал, что будет, когда очнется Карл. Как отреагирует на все случившееся: на смерть родного старшего брата, на потерю правой руки. Несомненно, они не бросят его, помогут, но… Но Джеймс до сих пор помнил, как взял ведро с отрезанной конечностью и вынес его на задний двор Гамильтона, боясь, что Карл проснется и увидит ее вот в этом ржавом куске металла, а не на себе. Картина развороченной кости, связок и порванных мышц, скрюченных пальцев въелась в память, возникая вместе с необычно приторным запахом металла с гнильцой подступающей смерти. Этот запах не развеялся на ветру, заполнил ноздри, и Джеймс, не выдержав, выблевал скудный завтрак там же на землю, стараясь больше не смотреть в ведро.
Однако проблемы на Карле не заканчивались. Было около десятка семей так или иначе лишившихся кормильцев. Что с этим делать Фостер пока не представлял. Но и стать затычкой для каждой угодившей в беду длинной юбки шериф физически не мог, городу предстояло сцепить зубы и подниматься с колен.
Черт знает как, но сделать это. Благо с мэром еще все обошлось и его ранение благополучно зашили. Не то бы решение всех проблем Кейптауна свалилось на голову одного только Фостера.
Не докурив, Джеймс затушил сигарету о перила. Разговаривать о чем-то еще с О’Гри не имело смысла, по крайней мере пока. Старый ирландец несомненно имел какие-то связи с людьми своей национальности в других городах и мог бы подтянуть собратьев в Кейптаун. Но от любителей пива и зеленых тряпок чаще бывало больше проблем, чем пользы… Впрочем, в любом случае это не его забота, а мэра. Пусть он и занимается притоком новых людей.
Коротко кивнув Барнабью на прощание, Фостер надел шляпу и направился в сторону шерифского офиса. По плечам тут же застучали мелкие капли. Небо хоть и стало светлеть, но такой мелкий моросящий дождь мог длиться еще пол дня.
Скромное одноэтажное здание встретило его пятью дырами от пуль в прибитой к стене вывеске «Офис шерифа». Больше всего, разумеется, досталось второму слову, из-за чего проще было догадаться, чем прочесть назначение здания по буквам. Джеймсу это даже понравилось.
Как и еще вполне различимое пятно на нижней ступени, на которое не без темного удовольствия он опустил грязный сапог.
Но не успел Фостер толком зайти внутрь, как со стула у его стола резко поднялась Рут Хемпс.
— Я требую, чтобы Кабрера повесили.
Потеряв дар речи от столь неожиданного заявления, Джеймс так и остался стоять в дверях.
Что черт подери еще успело стрястись за это гребаное утро?!
— Кхм… Что?
— Он убил моего мужа. Я требую, чтобы ты арестовал его и предал суду.
Тупо моргнув, шериф скосил взгляд в правый нижний угол и нахмурился, пытаясь переварить услышанное.
Но не получалось. Вписать сказанное Рут в реальность просто не получалось. Она несла какую-то ахинею.
Во-первых, когда бы он успел? Во-вторых, Гарри погиб в перестрелке с бандитами. С кучей бандитов, которые предварительно держали всю семью Хемпс, и Гарри в том числе, на мушке. Которые разбежались по городу, паля в жителей без разбора, имея перед собой единственную цель — убить как можно больше людей и присвоить город себе.
Причем здесь Данко?
Чушь. Чушь сломленной горем женщины. А ведь вместо этого он рассчитывал выпить в участке и дать себе отдохнуть от мыслей хотя бы гребанных пять минут. Черт возьми.
Тяжело вздохнув и цокнув языком, Фостер медленно закрыл за собой дверь и, наконец, вернул взгляд к женщине.
— Рут… Ты в своем уме?
— Я видела это своими глазами, Джеймс.
Отойдя от стула, она нервно поправила прядь волос, спавшую на лицо.
— Когда мы пряталась с Эрлом под телегой, а вокруг творился этот кошмар, Кабрера застрелил моего мужа. И нет, он не промахнулся. Там не было бандитов. Гарри пытался забраться на лошадь, а Данко взял и просто… Просто хладнокровно выстрелил в него, — отчетливо произнеся последнее предложение Рут на мгновение поджала губы и закрыла глаза, тут же, впрочем, возвращая прямой и требовательный взгляд к Фостеру. — И нет, Джеймс, он не обознался. Он намеренно убил Гарри.
— Мгм.
Сняв шляпу и повесив ее на крючок, Джеймс молча направился к буфету. Затем достал из него начатую бутылку виски с двумя стаканами и, вернувшись к столу, поставил их на запыленную поверхность.
Обвинения в адрес Данко были настолько нелепы, что Фостер так и не придумал, что сказать. Он мог бы сейчас жестко ответить, привести в пример женскую впечатлительность и растерянность, страх, когда любой человек оказывается в перестрелке или в опасности и ему мерещится черт знает что, но… Бросив взгляд на Рут, шериф не смог не отметить, насколько она изменилась. Былая легкость и игривость испарились. Нежные, полные кокетливости и наивности черты лица ожесточились. Яркая зелень глаз потускнела, мягкие губы сделались плотно сжатыми.