Бледная, нервная, не находящая рукам покоя…
Нужно было поговорить с ней как-то помягче.
— Рут… — наполнив стаканы на четверть, Джеймс подвинул один к миссис Хемпс и посмотрел ей в глаза. — Выпей. А потом иди домой и выспись. Я понимаю, какое у тебя горе. Смерть отца, мужа. Двух помощников на ранчо, да даже старина Двейнс… С Эрлом сейчас тяжело. Я понимаю, какой это удар и какая неразбериха в голове. Ведь все произошло на твоих глазах. И то, что ты сейчас говоришь — это был не Данко, а кто-то из ублюдков, напавших на город. Возможно, мексиканец или даже просто к-то-то, напомнивший тебе Данко какой-то деталью. Но не он.
Взяв стакан и откинувшись на спинку стула, Фостер залпом выпил его содержимое и выдохнул сквозь зубы.
— Ты все еще под впечатлением от случившегося. Тебе надо отдохнуть, смириться. Ублюдков, виновных в смерти твоих родных, завтра-послезавтра линчуют в Блэкстоуне. Это конечно ничего не изменит, но… — он вздохнул и едва заметно качал головой. — Если понадобится помощь по ранчо, ты всегда знаешь, где меня найти. Да и Данко поможет тебе, только не надумывай глупостей.
Тишина длилась секунд десять, на протяжении которых зеленые глаза неотрывно смотрели на шерифа.
— Глупостей, — наконец придя в движение и поддавшись к столу, опираясь на него ладонями, эхом повторила Рут.
Она не усмехнулась, хотя горькая озлобленная усмешка слышалась в ее голосе. Не всплеснула руками и не ударилась в истерику, позволив нервному перенапряжению прорвать сдержанность и разлиться горькими слезами. Она не взглянула даже на выпивку.
— Я ничего не надумываю, Джеймс. Я заявляю об убийстве и называю тебе имя убийцы. Который ходит по Кейптауну как ни в чем ни бывало, в то время как мой муж лежит в земле!
— Как и десятки других людей, Рут! Некоторых еще даже не похоронили, черт возьми! — ударив дном пустого стакана по столу, Фостер уже не следил за тоном. — Их всех что, тоже Данко переубивал?!
— Джеймс, он убил Гарри! У меня на глазах! — в дрогнувшем женском голосе прорезался первый всхлип. — Почему ты не веришь мне?!
— Потому что тебе показалось, Рут! Потому что ты была в шоке! Тебя взяли в заложники, убили отца на глазах, издевались над братом, а потом начался настоящий ад!
Резко замолчал, шериф стиснул зубы и сделал глубокий шумный вдох через нос. Затем поддался обратно к столу и сложил на него руки, устремляя тяжелый взгляд на прижавшую ладонь к губам женщину.
— На город напала банда головорезов. Они сновали тут и там, убивая наших родных, соседей, детей и друзей. Ты всех различала в этой суматохе? Каждое лицо узнавала? Потому что я — нет. И я Бога молил, чтобы не попасть ни в кого из своих, пытаясь остановить творящееся безумие. Но я мог. Даже я мог, Рут, понимаешь? Что говорить о тех, для кого мы вообще были мишенями.
Рут всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, и отрицательно покачала головой, очевидно не соглашаясь с его словами.
Несколько секунд Джеймс рассматривал ее, оценивая, разглядывая непоколебимость в чуть покрасневших от выступивших слез глазах.
Нет, она не врала… В ней не было ни капли лжи и неверия в произнесенное обвинение в адрес Кабрера. Она верила. Верила себе, своим словам и увиденному. Или надуманному в творившемся ужасе на главной улице Кейптауна.
— Ладно. Хорошо, — раздраженно цокнув языком, Фостер постучал средним пальцем по столу, — Давай так. Ты утверждаешь, что Данко убил Гарри.
Хемпс кивнула.
— У тебя есть доказательства? Еще свидетели? Что —то помимо того, что ты, якобы, видела именно Данко, именно намеренно убивающего Гарри. С чего бы ему вообще это делать?
Рут осеклась. А Джеймс, зная об их романе, на секунду и правда задумался.
Мог ли Данко застрелить Гарри?
С учетом их последнего разговора, новости о беременности и жестокого осознания Кабрера, что будущего у них с Рут нет… По крайней мере в Кейптауне при живом…
Вот дерьмо. Неужели Кабрера действительно…?
Предположение словно ударило под дых. Но не подавая виду, Джеймс перетер меж собой пальцы правой руки и выжидающе посмотрел на Рут.
— Я… Я не знаю, кто мог еще видеть… — она нервно стерла слезы с уголков глаз. — В-вокруг все бежали, прятались, был дым… Крики, стрельба. Ты сам это понимаешь, Джеймс! Я могу говорить только за себя…
Последний вопрос она опустила, очевидно не желая раскрывать своих тайных отношений с Кабрера. По крайней мере пока.
Это было хорошо. Очень хорошо.
Джеймс опустил взгляд к столу и подытоживающе кивнул сам себе.
— Вот именно, Рут, — он вновь поднял глаза. — Вокруг все бежали, прятались, был дым. И ты не знаешь кого видела на самом деле. Но знаю я. Это был не Данко. Тот тип или уже сброшен в общую могилу, или ждет исполнения приговора в Блэкстоуне.
— Это сделал Данко!
— Тебе показалось, Рут. Мне жаль тебя, твою семью. Но этот разговор окончен.
И без того бледная Хемпс побледнела еще больше. Губы сжались в плотную бескровную линию, осанка напряженно выпрямилась.
— Значит, я пойду к маршалам.
— Они покинули Кейптаун сегодня утром.
— Тогда… Тогда я напишу им. Или в Блэкстоун. Я добьюсь правосудия, Джеймс!
— Оно уже свершилось, Рут, — холодно отзываясь, Фостер чувствовал себя настоящим козлом, но что бы Данко ни совершил, если совершил, он собирался отстаивать его до конца. — На город был совершен налет. Тут не с чем разбираться, некого допрашивать. Твое письмо передадут обратно мне. А я уже все сказал и объяснил, что тебе кажется и из-за чего.
— Это потому, что он твой друг, да? Поэтому ему можно безнаказанно убивать неугодных людей?
— Это потому, что ты не знаешь, кого действительно видела, женщина. Ты спутала его с кем-то. У тебя нет ни доказательств, ни свидетелей.
— Ты дерьмовый шериф, Фостер. Ты просто…
— Советую дальше выбирать выражения. Тебе еще жить в этом городе.
Рут как-то странно дернулась. Затем сузила глаза и смяла платок в кулаке.
— О да. Мне здесь жить. И каждый день, я буду проклинать и тебя, и его. А ваша помощь, — она сплюнула на пол и скривила губы с неприкрытой ненавистью, которую Джеймс, пожалуй, впервые на ее лице впервые в жизни, — Гореть вам в аду. Обоим.
Сорвавшись с места, Рут только схватилась за ручку, чтобы как следует хлопнуть дверью за собой, как та сама открылась, а на пороге появился Кабрера. Хемпс, оказавшись почти в его объятиях, поддалась назад.
— Рут…?
Хлесткая пощечина зазвенела даже в ушах Джеймса.
— Не приближайся ко мне. Никогда. Даже к порогу моему не подходи.
Толкнув обомлевшего Данко в грудь, она скрылась из виду.
Кабрера с открытым ртом проводил ее взглядом. Затем, поморщившись, потер щеку, начавшую краснеть, и повернулся к Фостеру, уже обошедшему стол и прислонившемуся к его краю поясницей.
— Что это только что было?
— Она говорит, ты убил Гарри, Данко, — Джеймс скрестил руки на груди, — Ничего не хочешь мне рассказать?
Ошарашенность мгновенно спала с лица Данко. Он отвел взгляд и заметно напрягся.
— Понятия не имею, с чего она взяла это.
— Серьёзно?
Взгляд Джеймса стал въедливым.
Пожав плечами, Данко вновь дотронулся до лица и поскреб щетину. За прошедшие дни он пересекался с Рут не больше пары раз и очень коротко. Она выглядела уставшей и замкнутой, твердила, что должна многое сделать и справиться со всем самостоятельно.
Так что Кабрера временно не стал навязываться: собственные проблемы, навалившиеся снежным комом, погребали под собой.
Но она уж точно не могла видеть убийство Гарри. В той суматохе определенно не могла. Да и главное, что его Bonita (исп. — красотка) была жива, а ублюдок-муж кормит собой червей.
— Честное слово. Не представляю какая оса ее укусила, — видя, что Фостер молчит и просто смотрит, Данко продолжил как ни в чем не бывало, стараясь быстрее перевести тему разговора. — Ладно, гм, займемся делами. Я переговорил с местным торговцем, он как раз вернулся только вчера и не застал все это дерьмо с нападением банды.
Стянув с шеи платок, Кабрера бросил его на стол. Рядом через пару секунд опустились перчатки, промокшая куртка легла на спинку стула. Растерев руки, чтобы согреться, мексиканец постарался сдержаться и не позвол себе размышлять над словами Рут.