Посмотрев с легкой, но достаточно теплой и благодарной улыбкой на Артура, Фостер не стал произносить «Спасибо» вслух. С охотником было достаточно слабого кивка и немого, но полного, непонятно откуда взявшегося, понимания.
— Как Данко и Карл?
— Ну…
Прицокнув языком, Джеймс привстал и сам потянулся к бутылке. Затем плеснул виски в стаканы и откинулся обратно на стул. Лицо его вновь помрачнело.
Он не мог поделиться тем, что натворил Кабрера.
И не мог отрицать, что подтолкнул своими словами друга к убийству.
— Данко справляется, — плохо скрыв прорезавшуюся в голосе жесткость, Фостер мгновенно поднес к губам стакан. — Гамильтон подлатал его плечо, пару дней не будет напрягать руку и заживет, как на собаке. А Карл…
Замолчав, шериф хотел было сделать ещё глоток, однако отставил стакан на край стола, смотря на отблеск лампы в виски. От мыслей про Донована ему становилось горько. Словно он знал, чем все обернется и никого не предупредил.
— Карл лишился руки, но опасность заражения и лихорадка миновали. А когда он узнал еще и про Мэтью… — Джеймс покачал головой, не сводя взгляда с блика, подрагивающего полумесяцем в янтарной жидкости. — Несмотря на разницу в возрасте они с братом во всем были опорой друг для друга. Ему теперь очень непросто. Жены или какой-нибудь постоянной подруги нет, родственников, помимо Мэтью, тоже… Возможно…
Язык не поворачивался сказать это вслух, но мысль, плотно засевшая в голове, сжирала день ото дня.
— …Возможно, мне следовало унять свои гребаные принципы, как делают многие, согласиться на предложение Орлсона и… Ничего бы этого не случилось.
— М-мм, — отрицательно промычал Артур, допивая остатки в своем стакане, — Ты бы не смог.
— А ты меня прям так хорошо знаешь?
— Кое в чем даже лучше прочих.
От перемены в тоне Моргана и многозначительной ухмылки, с которой столкнулся быстро поднятый взгляд, вдоль позвоночника шерифа пробежали мурашки.
Чувство вины, как рукой сняло.
— Кхм, — прочистив горло, Джеймс пригубил виски и неловко почесал бровь, — Но да, не смог бы.
Карие глаза остановились на губах Артура, оббежали проступившую щетину на лице и шее, затем скользнули по расстегнутому вороту голубой рубашки, попутно задерживаясь на кадыке. Перешли на крепкий разворот плеч, проклятые лямки подтяжек, за которые так удобно можно было дернуть к себе…
Смотреть так открыто на мужчину Джеймс не привык, да и было, откровенно говоря, все еще немного не по себе. Поэтому он выдержанно отвел взгляд и попытался вернуться к разговору.
— Вообще, кхм-кхм, я пришел предложить тебе стать помощником шерифа. Карл, даже если переучится стрелять левой, вряд ли сможет выполнять былые обязанности.
Артур не удивился предложению. На самом деле он ждал его уже какое-то время. Даже обдумывал, что ответить, когда зайдет разговор.
В принципе выглядело все весьма заманчиво: постоянная работа, схожая отчасти с тем, к чему он привык, пусть и совершенно с другого ракурса; вероятно, возможность закрыть прошлые преступления — ведь бандитов, становившихся законниками, уже не преследовали. Правда, вопрос о необходимости признаваться в своих преступлениях, чтобы получить амнистию, переходя на службу закона, как и вопрос о том, давалась ли амнистия любому «кающемуся» бандиту, оставались открытыми и могли сыграть с ним злую шутку.
Да и с другой стороны… Глупо, недальновидно, но Артур не хотел предавать свое прошлое так сильно. Не хотел вычеркивать его, «смывать» и забывать, не держа ответ за него. Он не гордился прежним собой. Он был плохим человеком: убивал людей, причинял много зла и боли ради наживы и собственной выгоды, совершал другие преступления. Хотя часть, конечно, и преступлениями назвать нельзя было, поскольку, когда воруешь у вора это не воровство. Однако законы Америки, к сожалению, этого все равно не разделяли.
Затем да — исправился, изменился, стал пытаться искупить грехи. Но это меняло настоящее, а не прошлое. Прошлого было не изменить.
И потому, «обелять» себя, сбрасывать с плеч ответственность за все совершенные преступления, прицепив на жилетку звезду помощника шерифа он не собирался.
— Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и без этого.
— У тебя будет неплохое жалование.
— А еще куча чужих проблем для разрешения, обязанностей, бюрократии, каких-нибудь еще правил… Хочешь, чтобы я повесился с тобой рядом?
— Ну да, — сдавшись под последним аргументом, шериф усмехнулся, ничуть не обижаясь на отказ Моргана, — Ты прав. Кто-то же меня должен из петли вытаскивать.
Артур поддерживающе кивнул. Затем пододвинул оба стакана к себе, приподнял над ними бутылку и наклонил, чтобы разлить еще по порции виски. Но быстро побежавшая жидкость замерла у самого горлышка.
— Если я тебе ещё налью, ты не начнёшь искать приключения на задницу?
Шериф задумчиво обвел взглядом комнату и вариативно качнул ладонью, не отрывая ее от стола.
— А здесь их не найдется?
Улыбка прорвалась в самый последний момент. А Артур, на секунду потерявшийся от столь прямого намека, слегка прищурился и усмехнулся, давая виски вылиться в стаканы.
— Тогда, за победу и торжество справедливости.
Стаканы звонко ударились стенками, глотки осушили их содержимое до капли.
Перекатывая покалывающий вкус алкоголя на языке и не желая больше откладывать на потом или мириться с какими-либо противостоящими факторами, Артур поднялся со своего места, оперся рукой о спинку стула Фостера и наклонился, в следующее мгновение накрывая губы Джеймса поцелуем.
Неспешный в начале, он быстро набирал обороты и превращался в приятное противостояние. Оно заводило, отдавало потягиванием в паху, подстегивало действовать дальше, идти к большему, особо не задерживаясь на одних только губах.
Потянув шерифа вверх за лацкан жилета, Артур перешел на шею, перемежая поцелуи с укусами. Он уловил как шипяще выдохнул Джеймс на особо сильный прихват зубов, как вдохнул и поддался ближе бедрами, когда язык Моргана прошелся по неровно зажившему рубцу от петли.
Им требовалась опора и самой ближайшей оказался стол. Но Артур уже не подсаживал на него Фостера, как в прошлый раз. Им нечего было друг другу доказывать, проверять или намеренно давить, чтобы отрезвить и открыть глаза на происходящее.
Теперь Артур просто зажимал шерифа собой, расстегивая на нем жилет, а следом рубашку. А Джеймс вторил ему. Осознанно, намеренно, жаждающе.
Прервав поцелуй, буквально стряхивая с себя и выворачивая рукава рубашки на изнанку, окончательно высвобождаясь из нее, Джеймс стянул с плеч Моргана лямки подтяжек. Хриплое «Артур» вертелось на языке, но так и не сорвалось — губы нашли чужие губы, смяли. Язык ворвался в рот, сталкиваясь с другим. Жадный поцелуй вынудил Фостера крепко прижать Артура к себе, давя одной ладонью на поясницу мужчины, а второй торопливо вытягивая полы заправленной в штаны рубашки.
Трение паха о пах спровоцировало сиплый стон и беззлобное ругательство. Оторваться от губ Моргана, несмотря на усиливающуюся нехватку воздуха в легких, было невозможно. И все же глубокий поцелуй закончился обоюдным рваным выдохом.
Глаза и пальцы Джеймса переместились к торсу, принимаясь расправляться с пуговицами снизу вверх. Благо долго мучаться не пришлось — Артур подхватил инициативу, и его рубашка поддалась в разы быстрее, исчезая сброшенной куда-то в сторону.
Первый хрипловатый стон прозвучал, когда рука Моргана давяще прошлась по паху шерифа и зацепилась за пояс штанов, расправляясь с пуговицей и сдергивая ткань с бедер ниже.
Второй, более явный и громкий коснулся уха, стоило ладони забраться под белье, касаясь разгоряченной кожи.