― Я задаюсь вопросом, в какое количество квартир он смог забраться.
Это очень много ползанья вокруг.
― Да. Это будет очень чудной способ провести свободное время. Как и пробираться в лофт к женщине, пока та спит.
В глазах Нейта было понимание и предчувствие, когда они встретились с ее. Прибытие тележки с его обедом прервал этот молчаливый обмен взглядами.
― Я думала насчет того, чтобы сказать Говарду, ― сообщила Карли, когда они снова остались одни. ― Но это может быть он. Это может быть кто угодно. Это может быть больше, чем один человек. Там может быть команда, ползающая там вверху.
Нейт поднял крышку с обеда, состроил гримасу при виде супа и потянулся к своему блокноту.
Расскажи полиции.
― Они думают, что я свихнулась.
Покажи им фотографии.
― Это докажет им, что я свихнулась. Это просто фотографии лестниц и вентиляций и жутких туннелей. Скалолазное снаряжение тоже мое, так что, если ни что другое, это будет выглядеть, как будто я подглядываю в чужие квартиры и пытаюсь обвинить кого-то еще. Они, вероятно, обвинят меня в нарушении границ или преследовании, пока будут везти меня в психиатрическую клинику.
Нейт наклонил голову, неохотно соглашаясь.
Не ходи домой.
― Поверь мне, я не хочу, но не могу ночевать на чужих диванах вечно. И, ― она протянула руки вперед, ладонями вверх, ― мне нужно узнать, что здесь происходит.
Держись подальше от потолка.
Она ничего не сказала. Да, там было опасно, но сейчас дело было не только в ней – и это было не его решение.
Меня не будет день или два.
Она нахмурилась. Он едва мог сидеть без помощи. Он что думает, что сможет сделать больше, чем Карли в своем состоянии?
― Ты не можешь ходить. У тебя скоро операция. Ты не сможешь ничего сделать.
Это была не та вещь, которую можно сказать мужчине, который пытался защитить ее, и острый, пронизанный болью взгляд на его лице заставил девушку захотеть вернуть свои слова обратно. Она провела рукой по его волосам, желая дать ему что-то взамен.
― Могу я поспать в твоей квартире?
Это не было решением, просто место, где она сможет обдумать свои варианты.
Слишком близко к твоей квартире. Дакота? Кристина? Брук?
― У меня закончились объяснения того, что происходит.
И она не хотела рассказывать настоящую правду, пока она не обретет некий смысл.
Бек?
Она жила в часе езды от города, и какой историей Карли прикроет свою необходимость остаться в доме сестры Нейта?
― Если я прикручу твою вентиляционную решетку обратно на место, он не сможет забраться к тебе в квартиру. Он не будет знать, что я там. Если он проползет мимо, он будет только знать, что я не в своем лофте.
Он смотрел на нее минуту. Неуверенность, недовольство, беспокойство.
Карли подняла крышку с его супа снова.
― Тебе надо что-то поесть. Давай, я помогу тебе.
Она взяла его ложку.
Ты не станешь кормить меня!
― Тогда сделка: твои ключи за ложку.
* * *
Брук позвонила, когда Карли шла к своей машине.
― Я говорила с Дакотой и Кристиной и услышала все о твоем падении и о Нейте. Я приготовила мясо в горшочке, и она будет ждать тебя, когда бы ты ни пришла сюда.
Ее голос был твердым, решительно настроенным помочь.
Карли почувствовала себя звеном в цепи, замечательной цепи для того, чтобы стать ее частью, и она пока что не была готова быть одной в квартире Нейта.
― Ты потрясающая. Я уже еду.
Брук пустила Карли внутрь, вручила ей бокал вина и приказала присесть.
― Рис почти готов, поешь что-нибудь, пока мы ждем, ― она толкнула крекеры и чашу соуса по кухонной столешнице. ―Ты хочешь поговорить или устала объяснять все?
― Может, мы можем поговорить о чем-нибудь другом.
Карли осмотрелась вокруг, увидела два огромных компьютерных экрана на заваленном столе, плохо сочетающиеся между собой диваны и огромную копию чертежа складского атриума. Ничего подобного скудной коллекции мебели Карли, но она все еще ощущала чувство дежавю.
― Я не осознавала, что у твоей квартиры такая же планировка, как и у моей.
Она подняла взгляд к лофту. Где находилась ее потолочная вентиляция?
― Мы с Талией часто смеялись над этим. Одинаковые квартиры, различные стили. Она была организованной, а я – хаотичной. Ох, вот.
Брук подошла к холодильнику, взяла фотографию из-под магнита.
― Это Талия.
Это был снимок женщины, держащей телефон. Ближе к тридцати годам, масса мелких темных кудряшек падала ей на плечи, у нее была бледная кожа и пухлые щеки, на которых виднелись ямочки от улыбки. Ее ноги под инструментом были босыми, ноги по обе стороны от него были в линялых джинсах с потертыми краями. Вероятно, она выглядела утонченной и одаренной, когда выступала, но здесь, она выглядела непринужденной и слегка щекастой. Эта фотография заставила Карли желать иметь шанс познакомиться с ней.