В его присутствии разговор прекратился. Карли чувствовала себя неуютно в углу – загнанная в ловушку в задней части лифта, чей единственный путь наружу был заблокирован двумя соседями, обладающими мужской фигурой и худощавостью. В ее горле забился пульс, а ладони вспотели. Она почувствовала аромат, веющий от шарфа Стюарта, и мускусный запах офиса от рубашки Стюарта. Карли попыталась задержать дыхание. Хотела выбраться отсюда и пойти по лестнице.
Лифт замедлился на втором этаже.
― Мой, ― тихо сказал Дамиан.
Стюарт не нажал кнопку. Она что застрянет вместе с ним до четвертого этажа? Но мужчина двинулся, прежде чем дверцы разъехались, наклонив голову вперед, вжимая ее в плечи и выходя из лифта, как только щель оказалась достаточно большой, чтобы пройти. Дамиан замедлился на пути.
― Куплю вам кофе, если вы придете на ярмарку в субботу, ― улыбнулся он.
Он выглядел милым, но она не была уверена.
― Если смогу.
* * *
Карли не могла найти серьги, которые купила на ярмарке. Она обыскала маленькую коробку, где хранила свои немногочисленные украшения, ванную комнату, туалет, кофейный столик и столешницу на кухне. Она потратила двадцать минут на это и была раздражена, что все поиски были тщетны. Ее задело, что она потеряла их, намного сильнее, чем ожидала, хотя и осознавала, что это не совсем то из-за чего девушка расстроилась.
Она покинула квартиру без них, отправившись в книжный клуб, поднялась по зигзагообразным лестницам к квартире Элизабет с бутылкой вина и книгой «Великие ожидания», у нее слегка дрожали ноги. Карли когда-то была коммуникабельной и уверенной в себе, но сегодня она была Шарлотт. Девушка чувствовала дискомфорт на социальных встречах, всегда ощущала, будто ее ошибки были выгравированы у нее на лбу и руках. Шарлотт не подпускала никого близко с тех пор, как ее безрассудная высокомерная версия убила друзей. Это была самоизоляция – не только наказание, но и потому, что она боялась доверять себе.
Карли напомнила себе, что приняла приглашение Элизабет Дженнингс, потому что настало время. Все же осознание этого не умаляло ее нервов – тринадцать лет ощущения, что ты ничего не заслуживаешь, плюс то, что все это время она держалась в стороне от общения, не проходят бесследно.
― Карли.
Элизабет сказала это, будто объявила ее, стоя в дверях и осматривая свою гостью с ног до головы. Она подождала, пока Карли не пройдет в коридор, прежде чем обвить предплечье Карли костлявой рукой.
― Я слышала, что с вами произошел отвратительный случай. Вы в порядке?
― В порядке.
Она улыбнулась, будто это все уже было забыто, не желая, чтобы ее «инцидент» стал главной темой обсуждения.
― Хорошая девочка. Тогда больше не будем об этом.
Она жестко похлопала Карли по руке, а затем похромала впереди нее, сцепив руки вместе, когда зашла в гостиную.
― Люди, люди, наша гостья прибыла.
Карли с приклеенной улыбкой на губах, увидела, как к ней повернулась куча лиц. Сначала ей показалось что была толпа, но по мере того как Элизабет представляла их, Карли поняла, что их было всего шесть человек. Кристина держала тарелку с сыром и крекерами.
― Привет, привет, ― сказала она.
Карли узнала мужчину с забавными треугольными очками со стойки секонд-хенда на ярмарке. Тут был старый мужчина с густыми седыми усами и темными кустистыми бровями, и три другие женщины. Карли предположила, та женщина, что облокотилась о костыли – Брук.
Ей вручили бокал вина, предложили закуски и втянули в разговор. Она испытала облегчение, когда поняла, что они были больше заинтересованы в собственной встрече, чем в допросе новенькой, и занялась осмотром квартиры Элизабет. Апартаменты напоминали квартиру Карли, но в то же время была совсем другой. Такие же высокие стены и французские окна, но больше, немного другая планировка, может две или три спальни, декорированные прекрасными, экзотическими… вещами.
Полки занимали почти все пространство у одной из стен и были заполнены книгами, блестящими предметами из фарфора и объектами, которые Карли не могла идентифицировать и к которым хотела подойти и потрогать. Тут стояли потертые кожаные диваны, кофейный столик с изысканно изогнутыми ножками, потрепанный обеденный стол, комод с рядами крошечных ящиков.
― Три минуты до старта.
Это сказал Роланд – старик, который, казалось, считал своей обязанностью следить за тем, чтобы бокалы не пустовали.
― Элизабет сказала «старта»? ― спросил мужчина с ярмарки, его голос был гладким с ритмичным акцентом.