Она попросила оставить ее там и пробыла там неделю, отдыхая, отказываясь принимать посетителей, кроме Лиама, ее психолога. И пока она говорила, осознала, что сделала с ней судьба. Три души за три души. Она забрала у нее то, что Карли забрала у других. Обрубила многообещающие жизни, разбила семьи. Тринадцать лет спустя счет сравнялся. Она заплатила свою цену.
Лиам говорил о том, чтобы она, наконец, простила себя, довольный ее прогрессом. Но дело было не в прощении, а в том, чтобы выйти из тюрьмы. Той, что она создала для себя, когда полиция решила, что в смертях в каньоне нет ее вины. Как только дела с полицией были улажены, не осталось никакого смысла оставаться в Бердене. У нее ушло пять месяцев на переезд. Ей было необходимо собраться с силами после выкидыша и эмоциональной травмы, нужны были деньги, чтобы начать новую жизнь. Когда дом продали, она сделала самую положительную вещь после того, как покинула тот каньон, – купила себе квартиру. И теперь она была здесь.
В действительности, она была в кампусе, заезжая на свою парковку автоматически. «Попытка суицида» не была среди курсов, на которые она записалась, сказала она себе. Учителя и полиция не обменивались информацией, по крайней мере, такого рода. Все, что кто-либо знал о ней, это то, что она переехала откуда-то с запада и пока не выбрала себе бизнес-идею. Она была Карли Таунсенд, а не ущербной, виновной, тревожной Шарлотт.
Она выключила двигатель. Пропустила два занятия, пока была в полицейском участке. Прошло уже десять минут с начала третьего, и то, что она опоздала не останется незамеченным. Девушка посмотрела на свое лицо в зеркале заднего вида. Ее глаза были красным и опухшими, она выглядела как Шарлотт в плохие дни. Ее позывом было уехать домой, поплакать еще, потеряться в сожалениях, вернуться к старым привычкам, но она встретилась с взглядом в зеркале. Иди в класс. Будь лучше. Не облажайся.
Учитель оторвался от белой доски, когда Карли шагнула в класс.
― Рад, что вы решили присоединиться к нам, Карли.
Улыбнуться оказалось легче, чем она ожидало.
― Не удивительно, что мне пришлось ждать водопроводчика три часа, половина из них здесь.
Глава 17
Карли положила свой мобильный телефон на кухонную столешницу и начала расхаживать до окон и обратно. Взяла телефон в руки десятый раз. Сделай это, Карли.
― Эдриан Таусенд.
Прозвучал его рассеянный рабочий голос.
― Это Шарлотт.
На другом конце телефонного провода воцарилось молчание, растянувшееся дольше, чем положено при удивлении.
― Шарлотт? Как поживаешь?
― Прекрасно.
― Ты говорила с Мэрилин? Она продолжает звонить и спрашивать, не знаю ли я что нового о тебе.
Это был их первый разговор со времен продажи дома, а он сразу заговорил о матери Карли. Или, может быть, его просто раздражает отвечать на ее неприятные звонки, Карли не могла сказать наверняка, она просто слегка провернула нож.
― Ты все еще видишься с Даниэль?
Тремя неделями спустя, после того, как они расстались – как она потеряла ребенка – Эдриан уже оказался в постели другой женщины.
― Да, насчет этого, ― последовала пауза. ― Я собирался позвонить, но подумал, что будет лучше подождать, в случае, если это не… ну, нет смысла, в том... ты и так об этом услышала.
Она не знала, о чем он говорит. Не была уверена, что хотела об этом слышать, но это Карли открыла эту дверь.
― Нет, я не слышала. Почему ты не рассказал мне?
― Бл*ть, ― он долгое время ничего не говорил, его дыхание было тяжелым на другом конце линии. ― Она… у нас будет ребенок.
К горлу Карли подкатила тошнота.
― Двенадцать недель. Опасный период уже миновал. Мы вчера были на УЗИ, и ребенок кажется здоровым.
Он сказал это так, будто Карли беспокоилась о Даниэль. Когда она ничего не сказала, он сказал:
― Ты тут?
― Я думала, ты не хотел детей.
― Я никогда такого не говорил.
― Верно. Ты не хотел их со мной.
Слезы обожгли ей глаза.
― Ты не можешь хотя бы попытаться порадоваться за меня? По крайней мере, один из нас собирается стать родителем.
Карли хотела закричать, просто открыть рот и выть от совершенной пустоты в ее животе. Но она позвонила ему не для того, чтобы он причинил ей боль. Карли слышала полный сомнений голос Энн Лонг в своей голове и знала, что нет больше никого, пытающегося во всем разобраться, и она продолжала возвращаться к словам Дина Квентина: Если кто-то вам докучает, может быть, это бывший. Она вытерла влагу с лица.