― Женщина по мозгам. Из-за сотрясения. Из-за растерянности и волнения. Слушай, я хочу извиниться за телефонный звонок. Он настаивал, чтобы я позвонила. Я обещала, что позвоню тебе, но он не мог угомониться. Я подумала, что все уладится, если он услышит, как я на самом деле читаю тебе это. Извини, это не имеет никакого смысла.
Кое-что имело: у него были планы здания, он нашел туннель – и Карли теперь тоже. Остаток, посчитала она, был некоего рода смутным признанием.
― Это его успокоило?
Вот почему он настаивал, чтобы снять тяжесть с груди?
― Более или менее, ― сказала Бек. ― Ему лучше, чем когда он только поступил сюда. Он подумал, что ты в больнице. Или мертва. Он сошел с ума. Мне пришлось позвать на помощь. Паре медсестер пришлось удерживать его, пока я убеждала его, что видела тебя этим утром. Это было ужасно.
Мертва?
― Что, он думал, произошло?
― Я не уверена, если быть точной. Его челюсть в бандаже, он может произносить звуки лишь через сжатые зубы, и он был расстроен, и его бесило, что все приходится записывать.
Трудно объяснить, что он сделал с блокнотом и ручкой.
― Может, он подумал о моей растянутой лодыжке и порезанной руке.
Может, сотрясение заставило его думать, что все гораздо хуже.
― Нет, дело было не в этом. Он вспомнил, что ты упала с лестницы. Это было что-то другое. Я думаю, он подумал, что ты была с ним, когда его избили. Серьезно, Карли, он подумал, что ты можешь быть мертва.
Карли заерзала на древесине, думая о его сообщениях вчерашним полуднем. Не иди домой, пока я не приду.
― Врачи говорят, что может быть потеря памяти, ― сообщила Бек. ― Она сказала, что он может ассоциировать свое ранение с последним, что он помнит.
Он покинул квартиру с дырой в потолке.
― Что он помнит?
― Тебя, очевидно, но… все имеет мало смысла. Он взволнован и зол. По большей части потому, что мы не можем понять. Перед тем как пришли врачи, он продолжал писать «Расскажи ей. Расскажи Карли». Подчеркивал это и вырвал страницу из блокнота и засунул ее мне в руки.
Расскажи мне все. Расскажи мне, как будто я не знаю. Вот что Нейт сказал Карли, когда он обрабатывал ее раны, проверял ее на предмет синяков, спрашивал, как много снотворных таблеток она выпила. Он отказался оставлять ее, хотел, чтобы Карли осталась у Кристины, потому что у нее была спальня с лофтом.
― Он помнит, что делал вчера?
― Он помнит, что был с тобой, что его избили.
Расскажет ли он Бек, если вспомнит, как снял крышку с вентиляции, чтобы заползти в потолок?
― Мой брат – падший герой, Карли, ― сообщила Бек, сейчас в ее тоне появилась жалость. ― Он был для всех хорошим парнем, пока та яхта не опрокинулась. Шкипером на этом судне, навигатором для этого судна, мужчиной со всеми ответами, когда у его товарищей возникала проблема. Практически все, кого он знал, спали у него на диване раз или другой. Затем все пошло к чертям. Семья его девушки обвинила его в том, что он притащил ее на яхту. Копы обвинили его в небрежности. Ему предъявили обвинение в непредумышленном убийстве до окончания хода расследования. Никто не хотел брать его на судно, и он не доверял себе, чтобы приближаться хоть к одному. Я знаю его, Карли, видела, через что он прошел, и, если ты была с ним, когда на него напали, его первые мысли будут о тебе. Или он причинил тебе боль, или должен был спасти тебя.
Карли закусила нижнюю губу, поняв, что она знала мужчину, о котором говорила Бек. Мужчина, который нес свою боль на плечах, как будто она была одеждой, который смотрел на море, чтобы помнить. Она повернула голову, посмотрела в сторону своей квартиры, призрачная дымка света едва виднелась. Нейта избили, а он беспокоился о Карли. Он сказал ей не идти домой, пока сам не придет. Он сказал, что у него есть планы здания, что нашел это. Она подумала, что он имел в виду туннель, в котором она сидит.
― Бек? У тебя еще есть записка, которую он написал?
― Я засунула ее в карман.
― Ты не могла бы прочитать ее снова?
― Подожди.
Последовала пауза.
― Ладно, вот, ― она читала ее медленно, как поэму. ― У меня есть планы здания. Я нашел это. Я отметил их. Ты должна принести их. Посмотри на углах.
Карли сфокусировалась на кружке света от луча фонаря на изоляции у ее ног, пока обдумывала слова.
― Это отдельные предложения или между ними запятые?
― Предложения. Каждое на новой строке.
― Как пункты списка?
― Да, пять пунктов списка.
― Пять отдельных мыслей.
― Думаю, что так.
Карли направила свет на конец туннеля. Ладно, она смотрела. Два угла у дыры, ведущей в забвение. Два бруса, встречающиеся с кирпичной кладкой. Ох, и третий угол – северо-восточный угол склада.