Ей нравится это место. Нравится здесь жить. Она больше не допустит уныния и безделья! Весна! Она и Илу наполнила весёлой силой, зажгла любопытство в глазах, разлила радость по жилам. Ах, эта весна! Она пролетела так быстро, в возникающих каждый день новых, неотложных заботах. Иле хотелось посадить кое-какие овощи. Немного семян она привезла с собой, а остальную рассаду - попросит у Родицы. Ила соорудила небольшой огород. Насобирала землю, разровняла внутри обложенного камушками участка. Уговорила Родицу не подарить, а, именно, продать немного рассады. На всё это требовалось время. Высаживать рассаду на участок без "ограды" Ила не хотела. И, даже, на сбор камней для "ограды" огорода она потратила целый день! Возле самого дома, с противоположной стороны от навеса Милки, была палатка с виноградом. Несколько старых, перекрученных временем и ветрами плетей, на покосившемся сооружении из ветхих стоек и перекладин. Необходимо было решить, что делать с ними. И, если, оставлять, то как. Все эти хлопоты доставляли Иле, неосознанное, удовольствие. От них становилось легко на душе, хоть по вечерам и болело, непривычное к физической работе, тело. " Мне всё больше нравится моя усадьба и моя жизнь". С гордостью сообщала Ила своим корреспондентам где-то там, в удаляющемся, становящимся всё более неинтересным и далёким, мире. "У меня полно дел. Совсем не остаётся времени." Объясняла она свои куцые ответы и совсем уж редкое общение "в живую", недоумевающим, беспокоящимся о ней друзьям. Вялая полу спячка, полузабытье, как будто это была шёлуха, панцирь, сковывавший Илу последнее время, исчезли, уступили место яркой жажде чего-то нового. Всё, что было тогда, там, далеко, в той, прошлой жизни, потеряло свою значимость. Уменьшились, отдалились люди, события. Ила без сожаления рассматривала свою прошлую жизнь. Будто с уменьшающей, отдаляющей стороны бинокля. Самые близкие лица и облики, имена и события не будили в ней ни волнения, ни ностальгической умилённости. И вспоминала Ила обо всём этом всё реже и реже. Она вынуждала себя быть вежливой, когда приходилось отвечать на весточки с той стороны своей жизни. С глаз Илы спала пелена. Будто омытые живой водой, глаза видели всё ярче и чётче. Как в детстве, с начала, с белого листа, открывала Ила для себя жизнь. Лишив себя предвзятости и стереотипов, погружалась она в свою удивительную, прекрасную жизнь. Всё было внове, интересно, занимательно. Не хватало дня на каждый цветок, камушек, букашку. Всё надо было рассмотреть, потрогать, понюхать. А уж, море! Его цвет, его вода, обитатели его глубин! Если бы ни Мурка с Милкой, требовавшие её заботы, Ила, возможно, и не возвращалась бы в свой каменный домик. И, конечно, она не могла не обратить внимания на странные плиты, начинающейся почти у самого её порога, дороги. Эти серые плиты, после того, как Ила почистила и помыла их, оказались розово фиолетового, переливчатого цвета. Они "выходили" из каменистой почвы. Ни отковырять от них кусочек, ни разбить скалистую породу, имеющимися в её распоряжении, инструментами, она не смогла. Хоть и провозилась, решив довести начатое до конца, целый день. Эти плиты, составленная из них дорога, занимали Илу ни чуть не меньше, чем все остальные "чудеса", открывшегося перед ней, вроде бы, знакомого, но совершенно нового мира. Иногда у неё возникало ощущение, что плиты "живут". В некоторые ночи Ила видела, или это был какой-то оптический эффект, слабое, пульсирующее свечение, уходящей вверх за перевал, дороги. Иногда плиты казались ей тёплыми. Но они могли и сохранять тепло солнечного дня. Иногда, даже, чудилось низкое, глухое, едва-едва слышное гудение, исходящее от матово отражающих лунный свет, плит. В такие ночи Ила ругала себя за излишние фантазии, объясняя себе происходящее своим затянувшимся отшельничеством. Поутру, в попытках вернуться к себе - прежней, беззаботно радостной, Ила отправлялась в селение. Но посещение посёлка расстраивало её ещё больше. Все, с кем ей там доводилось так или иначе, общаться, вызывали у Илы удивление и недоумение. Ей были удивительны и их разговоры, и их образ жизни. В этом, потрясающем по красоте и силе жизни уголке земли, они были лишними, чужеродными. Здесь, среди этого неба, этого воздуха, этих гор, и этой воды. Только с Родицей получалось у Илы поговорить. Родице удавалось успокоить, как-то утешить Илу. Не то, что бы Ила делилась с Родицей своими сомнениями и опасениями. Нет, даже, если бы и хотела, считала это возможным, Ила не смогла бы это сделать. Ведь она и сама для себя не могла сформулировать, что, именно, с ней происходит, чего она не понимает, чего - боится. Страх! Вот ключ к её состоянию! И Ила это знала. Знала и боялась признаться себе, что боится! Потому, что не знала, не хотела знать, чего боится! Заколдованный круг. Как из него выбраться! Что сделать, что бы разорвать эту цепочку бесконечных страхов и сомнений!
- Ты очень напряжена и обеспокоена чем-то.
После неловких извинений, сказала Иле как-то Родица. Обычно Ила заходила к ней или по дороге в селение, или возвращаясь домой. Но в этот вечер она пришла именно к Родице. Лето кончалось. Ночи становились длиннее, темнее, звёзды крупнее и ниже. Наступала пора звездопадов. Завораживающее и, в тоже время, мучительное для Илы время. Каждая теряющаяся, затухающая в глубинах ночи звёздочка, отзывалась в ней нежным хрустальным звоном. Звёздные "колокольчики" будоражили и волновали Илу всё больше и больше. Теперь уже не с наружи, как весной, а, внутри неё "лопались", кровоточа и причиняя нестерпимую, но "сладкую" боль, перепонки и оболочки. Сколько это будет длиться? Сможет ли она вытерпеть это? В поисках поддержки и, хоть какой-то защиты, Ила бросилась к Родице.
- Бывают такие моменты в жизни, когда ты должен сделать свой выбор. И никто не сможет ни сделать его вместо тебя, ни посоветовать. Есть вещи, в которых никто не может ни помочь, ни быть судьёй.
Всё это Ила знала и без Родицы. Нет, не за этим пришла она в увитый виноградными лозами, дом. Родица нашла своё равновесие в этом мире. Она может, она должна помочь. Должна поддержать меня. По тому, что она говорит - она поняла, зачем я пришла к ней.
- Я, даже, не могу сказать тебе - соберись, прими решение. Никому не известно, какое решение, о чём должна ты принять. Я не могу толкать тебя на путь, которого не знаю. Это твой путь, твой выбор.
Всё было правильно. И слова, и всё, всё... остальное. И вот, она здесь. В конце, или начале, это зависит только от неё самой, пути. Она вспомнила, и всё, нет, не всё - многое, поняла. С начала, тот, кто назвал себя Рэксом, потом - эти двое. Они заставили её вспомнить. Из-за них она должна на что-то решиться. Своё нежелание меняться и изменять, Ила ощущала, буквально, физически. Всё в ней сопротивлялось, противилось неизбежному. Если бы ничего этого не было. Если бы всё могло остаться так, как было. Почему она, почему, именно, с ней! И что-то делать она должна не из-за кого-то и не для кого-то. Ни от кого, как бы "сильны" они ни были, не зависит то, как она, Ила распорядится собой, своей судьбой. Можно попытаться оставить всё, как было, сделать над собой усилие, в очередной раз "забыть". Как, сможет она жить дальше с этим "багажом". Что за существование готовит себе, отвергнув новый путь, новые возможности. Надо решаться и решать. Самой. Взвесив и поняв. Поняв свою душу и желания. Правильно оценив своё мужество и возможности. Второго шанса у неё не будет.
Рано или поздно всё станет понятно, всё станет на свои места
И выстроится в единую красивую схему, как кружева.
Станет понятно, зачем всё было нужно, потому что все
Будет правильно.
Льюис Кэррол. Алиса в Стране чудес.
Гуля. Январь - май 2016.