— А в каюте-то что, лучше?
— Вам бы на ветер, — жалеючи его, сказал Иконников. — Только куда же на ветер? Зазеваетесь — в один миг смоет.
— Пусть лучше здесь стоит. Надежнее, — тихо заметил Румянцев, как будто речь шла о ком-то отсутствующем.
— Я и говорю: опасно на ветер отпускать, — согласился Иконников и, пожевав губами, словно пробуя что-то на вкус, попросил: — Если не возражаешь, я спущусь в башни. Погляжу, что с людьми делается.
— В первую башню с палубы не попадешь. Весь барбет в волне.
— Да я не в первую собрался. Хочу к Веригину сходить.
— А не нянчимся мы с этим самым Веригиным?
— Сам же говоришь — в первую не попасть. А в кормовые идти совсем не с руки, — с неудовольствием промолвил Иконников. Неудовольствие это было вызвано не замечанием командира, а тем обстоятельством, что он на самом деле после неудачной стрельбы Веригина выделил того из общего ряда лейтенантов, а выделив, невольно стал обращать на него более пристальное внимание. Стараниями Иконникова, собственно, Веригину и звание-то присвоили досрочно. Кажется, это и имел в виду Румянцев, по крайней мере, так понял его Иконников и за неудовольствием попытался скрыть свою досаду и минутную растерянность, а потом невольно махнул рукой: — Эка беда, если кому и скажем ласковое слово.
— Да говори ты сколько хочешь! Только смотри, какая волна шпарит!
— А ничего… Пройду.
— Добро, — нехотя сказал Румянцев.
Дверь на ходовой мостик распахнулась с тревожным всхлипом, и в рубку ворвался мокрый, тяжелый ветер, пахнущий крепким рассолом, как будто открыли бочку с соленьями. Конструктор видел, как Иконников, горбясь, вышел на мостик и по внешнему трапу начал спускаться вниз. Реглан его тотчас стал блестящим, и по нему потекли мутные струи.
— Куда это он? — невольно ежась, спросил конструктор.
— К комендорам, — отозвался Румянцев. — Сейчас стрелять будем, так замполит хочет им слово сказать.
Конструктор вымученно улыбнулся, хотя было видно, что улыбнуться-то ему хотелось небрежно и снисходительно:
— Что ж, после его слова-то качать меньше станет?
— Не знаю… Может, станет и меньше качать.
— Оно что же у него, заговоренное?
«А и дурак же ты, брат», — подумал Румянцев и промолчал, потом повернулся к Пологову и тихо сказал:
— Позвони Веригину, пусть встретят замполита.
— Есть.
И когда Иконников, пережидая волну за волной, переходными мостиками все же добрался до второй башни, там его уже поджидал Паленов.
— Ты что тут делаешь? — напустился на него Иконников. — Хочешь, чтоб за борт смыло?
— Вас поджидаю, — вытирая ладошкой красное лицо и улыбаясь, сказал Паленов.
Иконников первым влез в башню, потоптался возле броневой двери, отряхивая с реглана воду, потом снял реглан, поискал глазами, на что бы повесить, и, не найдя, отдал его Паленову, сам же, согнувшись, пролез под дальномером к среднему орудию. Веригин хотел было представиться, но Иконников предостерегающе поднял ладонь, дескать, что еще за церемонии, когда дорога каждая секунда, спросил неожиданно осевшим на ветру голосом:
— Ну как вы тут?
— Качает сильно, — тускло сказал Веригин. — Если начнем стрелять, боюсь, пропусков наделаем. Кое-кто едва держится.
Качало на самом деле сильно, Иконников вынужден был придерживаться за переборку, но попытался сказать как можно безразличнее:
— Ну так что ж, качает. На то оно и море, чтобы качало. Вода тут, известно, тяжелая, волна бьет наотмашь. На баке вон вьюшку слизнуло, как спичечный коробок. А стрелять-то все равно надо.
— Стрелять дело нехитрое, только скорей бы уж, — заметил Паленов.
— А скорее, Паленов, нельзя. Не получается скорее-то.
— А почему, если это не секрет, товарищ капитан второго ранга?
— Секретов нет, с тем и пришел к вам. На горизонте только что маячила неопознанная эскадра. Тринадцать вымпелов.
Кто-то из матросов присвистнул.
— Прошу не забываться! — цыкнул Веригин на свистуна. — Вы на боевом посту!
— Не строжите, Веригин, — мягко сказал Иконников. — Тринадцать вымпелов — это не шуточки, поэтому командир и решил повременить со стрельбой. Повременить, но не отменить. Сейчас снова легли на боевой курс.
— А та эскадра?
— Та эскадра ушла за горизонт, но два фрегата и эсминец пытались приблизиться к нам. Даже запрашивали, кто мы и куда следуем.
— А что же командир?
— Командир приказал поднять сигнал: «Следуйте своим курсом».