- Сонь, там Карим уже рвет и мечет. Ему вот прямо срочно тебя подай и ничего слышать не хочет. Я уже боюсь к нему в кабинет заходить.
- Анюта, ты бы приласкала нашего шефа, а там смотри и подобрел бы, - мадам Бон подмигнула нам с озорной улыбкой на губах, а Аня тут же залилась краской.
- Мадам Бон, что Вы такое говорите? Как можно? Карим Ибрагимович взрослый серьезный мужчина и….
- Был бы серьезный, - тут же перебила мадам Бон, - Предпринял бы уже хоть какие-то шаги по завоеванию твоего драгоценного сердца, моя милая Анюта. А он же только круги возле тебя наматывает, облизываясь, что кот на сметану, боясь подойти. Он глаз с тебя не сводит, что юнец влюбленный, а ты только и делаешь, что сторонишься его. Вот по глазам вижу, что неравнодушна ты к нашему начальству!
- Я… Я… Да ну Вас, - Аня махнула рукой и чуть ли не со слезами на глазах, убежала на свое рабочее место.
- Пойду, узнаю, почему я так срочно понадобилась, - тут же упорхнула вслед за Аней, найдя причину увильнуть от расспросов мадам Бон.
Работаю я в небольшой турфирме под названием «Вокруг света», вот уже почти два года. Фирма у нас не большая, коллектив чисто женский, но мы все очень дружны. Все друг друга поддерживают, никогда не бросят в беде, если что-то случилось.
Вот и тогда… Меня не бросили, не оставили наедине с всепоглощающим чувством потери. Не дали мне тронуться рассудком и свихнуться окончательно.
Какая все-таки забавная штука время. В одно мгновение оно пролетает незаметно, унося с собой нескончаемое количество минут, часов, дней… Счастливых и беззаботных, радостных дней… А с другой стороны оно въедается тягучей болью, вгрызаясь и разъедая кислотой душу, добираясь туда, где так трепетно бьется сердце от тоски и печали…. Забавная штука время….
Не стала тревожить Аню, которая сев за свой стол, отвернулась к компьютеру и начала усиленно стучать пальцами по клавиатуре. Зря она обиделась на мадам Бон, ведь та ничего плохого сказать не хотела, просто выразила то, что и так видно.
Анечка наша действительно симпатизировала шефу, только скрывала все это от посторонних глаз, не давая повода для обсуждений. Только разве такое скроешь? У нее же глаза блестят, когда она его видит. Светится ярче любого небесного светила, когда он рядом с ней.
Не громко постучала и вошла в кабинет. Карим, как всегда восседал в своем кресле, зарывшись в бумаги.
Мужчина кавказкой национальности (или не кавказкой, но очень на эту самую национальность похожий) тридцати пяти лет, был отличным руководителем. Своих подчиненных, то есть нас, он холил и лелеял, словно мы цветы в его оранжерее. Особенно, он лелеет один цветок под именем Анюта, на которую даже дышать боится, чтобы не спугнуть и не обидеть.
- Доброе утро, - поздоровалась, закрывая за собой дверь.
- О, явилась наконец-то! – на меня подняли глаза, сложив руки на тех самых бумагах. - Счастливая, я не понял, что происходит? – тон в голосе отдавал сталью. Интересно, где я успела накосячить?
- А что происходит? – поинтересовалась, присаживаясь напротив шефа в мягкое, удобное кресло.
- А я тебе сейчас объясню, мать твою елку!
- Волшебницу, - поправила шефа.
- Что? Какую еще… Так, Счастливая, ты мне зубы здесь не заговаривай. Лучше объясни, почему ты до сих пор не потрудилась написать мне заявление на отпуск.
- Какой отпуск? Я не хочу в отпуск!
- Не хочет она, - буркнуло себе под нос начальство. - А надо! На тебе вот уже несколько дней лица нет, ходишь как в воду опущенная.
- Карим Ибрагимович, не отправляйте меня в отпуск, пожалуйста. Я не могу в отпуск, мне там будет плохо, лучше здесь с девочками.
- Счастливая, тебе сколько лет? Хочешь, я отвечу? Двадцать четыре года тебе. Ты сама еще девочка. Молодая, красивая, образованная, отличный сотрудник, на которого я нарадоваться не могу. В отпуск ты должна пойти, так или иначе. Ты год там не была! Тебе нужно отдохнуть, переключиться на что-то…
Дальше я не слышала. «Что-то»… Мне нужно поймать это «что-то», но оно постоянно ускользает, утекая, как вода свозь пальцы. Это «что-то» уходит вслед за временем, все больше и больше отдаляясь от меня.