Второй следователь (Священнику): Да, разве так?
Священник: Ах, если бы вы знали, с какой охотою я и сам хотел бы думать, что все это – только пустые страхи.
Первый следователь: Так и есть, так и есть… И вот вам основания для этого. Посмотрите, разве небеса не заключили с нами договор на вечные времена? И не они ли это неустанно заботятся о нашем благе и спасении? Ну, а если это так, то чего же нам опасаться, раз их слово непреложно?
Священник: Все это так. Так. (Садится, глухо). Но сердце не на месте.
Первый следователь: Ну, будет вам, будет. (Появившемуся на пороге слуге). Что тебе?
Слуга: К вам господин Горацио.
Короткая пауза; присутствующие быстро переглядываются.
Первый следователь: Легок на помине… (Священнику). Ну, вот. Теперь у вас есть возможность отведать воды прямо из первоисточника. Надеюсь, вы не подхватите лихорадку. (Слуге). Пускай войдет.
Горацио (входя, с поклоном): Имею смелость нарушить ваши занятия, милорды. Надеюсь, вы меня простите. (Священнику). Святой отец…
Священник (благословляя издали): Да прибудет с вами милость Господня.
Первый следователь: Мы вас слушаем.
Горацио: Вчера я давал здесь свои показания и, кажется, не слишком удачно. Мой рассказ был сбивчив и путан, и уж, во всяком случае, далек от той ясности, которую требовал его предмет, что вполне объяснимо, если принять во внимание мое неумение выступать перед такой блестящей аудиторией. (Доставая бумагу). Вот почему, для пользы дела, на свой страх и риск, я решил изложить на бумаге все, что помнит моя память, – без спешки и обстоятельно… Могу я вам вручить?
Первый следователь (неопределенно): Угу. (Чуть помедлив). Весьма предусмотрительно, сударь. Весьма предусмотрительно… Давайте-ка ее сюда. (Принимая бумагу). Мы ознакомимся и, я уверен, не без пользы… Что-нибудь еще?
Горацио: Нет, милорд. (С поклоном, отступает к двери).
Священник (Горацио): Постойте!.. Постойте, сын мой. (Быстро поднявшись, выходит из-за стола). Я хотел бы вас попросить об одном одолженье, сын мой.
Горацио: С глубоким почтением к вашему сану, святой отец.
Священник: Тогда ответьте мне на один вопрос.
Горацио: На все, на которые вы только пожелаете.
Священник: Пока лишь на один. (Подходя ближе, негромко). Что бы вы сказали, случись, что Церковь, обличенная всей полнотой власти в вопросах спасения, исследовав досконально это дело, о котором вы вчера говорили, посчитала бы, что вы… ну, скажем так, прельстились уловкою врага?.. Что виденное вами – только наваждение? Обман? Ухищрение лукавых сил, толкающих нас к погибели?.. Ответьте искренне.
Горацио: Со всей готовностью, раз вы просите… Тут нет секрета. (Следователям). Вы позволите, милорды?
Первый следователь: Сделайте одолжение.
Горацио (Священнику): С глубоким сожалением, я принужден был бы смириться.
Священник: Но сердце? Сердце?
Горацио: В этом я не волен.
Священник: Настолько, что вас не убедил бы даже голос Церкви? Вы так уверены?
Горацио: Как в том, что вижу вас. (Немного насмешливо). Хоть, говорят, есть мудрецы, которые полагают, что, при желании, и это можно оспорить.
Первый следователь: Подальше от таких.
Второй следователь: Наоборот, поближе. Есть много способов, чтобы заставить их переменить это мнение.
Горацио: Как и всякое другое, я думаю.
Священник (негромко, словно сам с собой): Вот эту сутану я ношу уже без малого сорок лет, и что же? – за это время небеса ни разу не подали мне никакого знака, не ободрили меня ни чудом, ни знамением, – и я на них за это не в обиде… (Горацио). Что если этот призрак был сам дьявол?
Горацио: В таком случае, святой отец, согласитесь, что он был на этот раз несколько непоследователен, раз ему пришлось наброситься на самого себя, да еще так, что зло в результате было наказано.
Священник: Ах, сын мой! Но какой ценой? И сколько пролилось невинной крови! Разве небо на это способно?.. Невинные лишились жизни, королевство – короля, престол – наследника, мать – сына, сын – матери, – Боже мой! – и это все по попущенью неба?