Экскурсия подошла к акварелям Рейбаса. Силле повернулась, чтобы уйти, но оказалась лицом к лицу с фабричной художницей.
Юта Пу́рье еще в дверях заметила Силле в глубине зала и подумала, что надо будет отдать ей часть только что купленного в киоске рисовального угля. Но Силле стояла перед картиной как завороженная, и художница тогда не стала мешать ей.
— Нравится Рейбас? — спросила Юта Пурье.
— Особенно вода и небо.
— А самой удается море?
— Мне? — покраснела Силле. — Ну что вы, я бы не смогла, — пробормотала она.
— Надо попытаться. Интереса ради. Не море, так деревья, лес, природу надо писать.
Юта Пурье разрезала ногтем коробку с углем, взяла оттуда несколько палочек, завернула их в бумагу и протянула Силле.
— Можно было бы попробовать что-нибудь ими нарисовать, — сказала она и добавила: — Просто так. А когда будет готово, вместе посмотрим, что получилось.
«Ну что ж, от нечего делать можно попробовать, — думала по дороге домой Силле. — И раньше случалось без учительского задания кое-что рисовать».
Захватив с собой краски, бумагу, бутылку для воды, Силле отправилась к морю. Небо прояснилось, люди высыпали на улицу. На каждой скамейке кто-то сидел, Силле пришлось уйти очень далеко, чтобы найти место, где никто не мешал.
Чем дальше она шла и чем больше смотрела на синевшую рядом спокойную гладь воды, тем сильнее было искушение самой нарисовать море таким же глубоким и небо таким же высоким, как у Рейбаса. С каждым шагом укреплялась надежда, что она это сможет, росло нетерпение взяться за дело.
Наконец она увидела впереди на безлюдном берегу плоский камень и почти побежала к нему.
Быстро увлажнила лист бумаги, развела краску, и кисточка заскользила по белой поверхности, обращая ее в море и небо.
Первый скомканный лист полетел на землю. Через некоторое время второй. Третий оставался нескомканным чуть дольше. Но и его постигла участь предыдущих листов.
Силле сунула кисточку в бутылку с водой, подтянула колени к подбородку и мрачно уставилась на море.
«Ну ладно! — сказала она наконец себе. — Один-то рисунок ты должна сделать. Какой бы он ни получился».
Под вечер, вернувшись не в настроении домой, она сунула альбом в стол и даже не глянула на свое море.
27
Поздним вечером, когда Силле дописала письмо родителям и положила его вместе с газетной вырезкой в конверт, звякнул дверной звонок. Силле засомневалась, не ослышалась ли она. Прислушалась, больше не звонили. Но в коридоре за дверью вроде бы кто-то был.
Силле побежала и открыла дверь.
С нижней площадки на нее смотрел оторопело улыбавшийся Индрек.
— Ах, ты все-таки дома! У меня… ну, эти… как их — спички кончились, — сказал он, поднимаясь по лестнице. — Хотел вскипятить чай. Если есть, дай взаймы?..
Силле принесла коробку спичек и подала Индреку.
— Спасибо! — сказал он, но уходить не уходил.
— Не стоит! — ответила она.
Индрек вертел коробок.
Силле поправила носком туфли коврик для ног.
— Вот ведь, — говорил Индрек, — ужасно захотелось чаю, а как его вскипятить, если нет спичек.
— Бывает, — вздохнула Силле. — У нас так часто с солью, не заметишь, как она вся вышла…
— Я завтра верну тебе спички, — пообещал он.
Индрек не спешил уходить, несмотря на свое большое желание вскипятить чай.
— Не надо возвращать, — сказала Силле. И хотя она подумала, что теперь пора бы и распрощаться, но тоже не уходила.
Индрек подкидывал коробку со спичками и вскользь бросал на Силле беглые взгляды.
Силле опять подвинула ногой коврик и не сводила глаз с носка туфли.
— Ну ладно, я пойду, — произнес Индрек и не сдвинулся с места.
— Хорошо, — сказала Силле, повернулась к Индреку боком и принялась стирать пальцем пыль с дверной филенки.
Индрек медлил.
— До свиданья! — Силле ступила в прихожую.
Прежде чем она успела притворить дверь, Индрек сказал:
— Послушай, Силле, почему ты не пошла с нами? Мы…
— Ах да! — быстро перебила его Силле. — Что же это я хотела… Что же это я должна была… Ах да! Спокойной ночи!
Она торопливо захлопнула дверь и прижалась к ней лбом.
Назойливый звон будильника прервал сон как раз на том месте, когда Силле вместе с дельфинами нырнула к затонувшему в Черном море судну и собиралась открыть заросшую морской травой каюту.
С большим усилием открыла Силле тяжелые сонные веки.
Половина пятого! Всего!
Она протянула руку, чтобы нажать кнопку звонка, как вдруг вспомнила, в чем дело. Одеяло было откинуто в сторону, и Силле выскочила из постели.