Они отправились в сторону Большой Морской. Там на углу с Невским располагался модный и дорогой ресторан.
– А я ведь знаю музыку. Люблю ее. И сам даже сочиняю! – вдруг сказал Колесников.
– Да что ты?! – изумилась Архипова. Она видела в комнате пианино – дорогое, современное, – но подумала, что оно принадлежит дочери.
– У меня есть несколько песен. Я их даже показывал авторам стихов. Известным поэтам. Понравилось.
– Их исполняют?
– Ну, есть одна певица. Ей раскручиваться надо, а она сидит в углу, словно мышь.
– А вы вместе! – посоветовала Архипова. – Вместе пробивайтесь. Знаешь, два человека – это музыкальный коллектив. Это вес. Вообще, не надо стесняться, надо идти упрямо…
Архиповой вдруг стало жалко Колесникова. «Ну, зануда он, конечно, но умный, образованный, работящий. Да, смешной в этих своих претензиях, но музыку любит, играет на фортепиано и даже музыку сочиняет! Одни положительные качества. Просто он одинок. А это накладывает отпечаток на человека!» – подумала Александра и вдруг вспомнила, что и она одинока. «Интересно, а как я выгляжу со стороны? Такая же странная?» – испугалась она и почувствовала благодарность к этому человеку, который так тщательно готовился к ее приезду, который сделал все, чтобы ей здесь было уютно и интересно.
Архипова взяла под руку Колесникова:
– Можно? – улыбнулась она. – А то в вашем городе совсем не чистят тротуары.
Колесников что-то промямлил, Архипова, которая задала вопрос лишь ради проформы, сочла это знаком согласия. Она даже не заметила, что совсем скоро Сергей Мефодьевич, рассказывая об Исаакиевском соборе, незаметно отцепил ее руку и остаток пути они шли порознь.
Ресторан был дорогим, и гости в нем соответствовали статусу. Как в Москве – синие роскошные костюмы, обувь стоимостью в полмашины, часы дорогих брендов. Женщин было немного, все в вечерних нарядах. Колесников покосился на Архипову. Та, с лицом веселым и независимым, гордо выступала в своих джинсах и большой мужской рубашке. Вокруг шеи она обернула длинный шелковый платок. К удивлению Колесникова, осуждающе или презрительно на Архипову никто не смотрел. Наоборот, смотрели с интересом. Сергея Мефодьевича это удивило и обеспокоило. Меньше всего ему сейчас хотелось приревновать спутницу. Выражение лица его стало недовольным, он оттопырил нижнюю губу.
– Удобно сидишь? – спросил сурово Александру.
– Очень, – улыбаясь отвечала она, – здесь прекрасно. Думаю, что кухня здесь такая же изысканная, как и обстановка. Архипова оглядывала зал.
– Кому улыбаешься? – спросил Колесников, глядя в меню.
– Тебе, – ответила не задумываясь Архипова.
Сергей Мефодьевич промолчал, а потом недовольно сказал:
– Спорим, севрюги нет?
– Нет так нет, – ответила Архипова.
Она изучала меню как художественное произведение – столько там было наименований.
– А хотелось бы фирменное блюдо! – Колесников не унимался. Жестом он подозвал официанта.
– Ну-с, доложите: что у нас севрюгой? – спросил Сергей Мефодьевич.
Архипова с любопытством подняла глаза. Тон ей показался странным – в нем чувствовалось барство, каприз и неприятное снисхождение.
Официант глазом не моргнул, ответил, но улыбка на его лице показалось ровно настолько, чтобы нельзя было обвинить его в неучтивости. «Молодец парень!» – подумала про себя Александра.
– Для меня щучьи котлетки с пюре из шпината и малосольным огурчиком, – попросила Архипова.
Ей в этот момент захотелось расплатиться за ужин самой. На котлетки этого пафосного заведения денег бы у нее хватило.
– Зачем? Возьми что-то натуральное! – воскликнул Колесников. – Туда же напихают черт знает что.
Официант молча стоял около столика, сохраняя выдержку.
– Не слушайте этого господина, несите мне котлетки, рюмку полынной настойки, а потом… Потом мороженое. Шоколадное, три шарика.
– Все будет сделано. – Архиповой официант улыбнулся широко. Потом он сменил улыбку на мину холодной предупредительности и поинтересовался у Колесникова:
– Вы сделали выбор?
– Да что у вас тут выберешь?! Несите красную рыбу под белым соусом, картофель отварной. Ну и овощей. Еще водки. Стопку. Ледяной. На десерт – кофе.
– Я тебе дам попробовать шоколадного мороженого, – сказала ему Архипова. Колесников пожал плечами:
– Да не хочу я мороженого. Я севрюги хотел.
Архипова развела руками:
– Ну бывает же… Зато мы такую оперу послушали. Как тебе Альваро? Я не знаю этого артиста, но тенор у него приятный.
Колесников поморщился, что-то пробурчал, но желание высказать свое мнение взяло верх над дурным настроем. Он намазал маслом кусочек хлеба и произнес: