Когда Живой Будда шёл обратно к себе, роса увлажнила его ноги.
На другой день он снова зашёл в палатку. Самгтана там не оказалось. Живой Будда вспомнил один их прежний дружеский розыгрыш. Он нашёл несколько камней размером с кулак и подложил их под одеяло Самгтану. Геше заметил это и за совместной трапезой сказал, что нынешнее состояние Живого Будды совсем приблизилось к истинному. В этот момент как раз вошёл Самгтан, сказав, что вчера ему приснился кошмар, будто Живой Будда бил его кулаками.
Геше рассмеялся.
Живой Будда, толкнув Самгтана, полюбопытствовал:
— Так, что ли?
— Так или не так, но ты и в самом деле меня лупил.
Геше вдруг промолвил:
— Кажется, ты опять собираешься нас покинуть?
— Да, — Самгтан, потупив взгляд, добавил: — Мне надо ехать.
Помолчав секунду, Живой Будда сказал:
— Когда-то я тоже видел такой сон.
В былые времена Самгтан частенько что-нибудь подбрасывал друзьям под одеяло. А когда во сне натыкаешься на всякий предмет, то возникает ощущение, что тебя и вправду кто-то бьёт. И только Живой Будда вспомнил о своём случае, как Самгтан тут же обо всём догадался. Лицо его вмиг залилось краской.
Живой Будда проговорил:
— Я позволю тебе сфотографировать то, что ты никогда не снимал. Известно ли тебе, что мы никому не показываем духов-защитников?
Живой Будда открыл створку кухонного шкафа, на которой висела какая-то вышивка. Внутри помещались четыре маски, залитые сиянием. Эти маски изображали одного и того же человека — Ташивандена, который много лет назад так и не смог перевоплотиться в Будду из-за своих вопросов и сомнений. Три маски устрашающего и свирепого вида представляли его земные воплощения в облике духа-защитника, четвёртая же отражала его истинное лицо, подлинную суть. Самгтан не думал, что Живой Будда сравнивает его с Ташиванденом, но прекрасно знал историю духа-защитника. Он начал вынимать из футляра фотокамеру. Непокорный, упрямый взгляд этого персонажа нашёл отклик у него в душе.
Самгтан собирался уезжать далеко за границу преподавать буддийскую философию. Однако внутри него всё-таки что-то противилось.
При расставании Живой Будда вызвался его проводить.
С видом ещё более загадочным, чем прежде, геше сидел, выпрямив спину, и молча улыбался. В лучах льющегося света он точно весь обратился в каменную статую. Самгтан опустился на колени перед Почтенным Учителем и отбил земной поклон, ощущая ароматную и мягкую траву под собой.
В палатке Живой Будда вынул из-под одеяла булыжники и обратился к Самгтану со словами:
— Я больше не собираюсь тебя бить.
И двое старинных приятелей захохотали.
Наступила ночь, а Самгтану никак не удавалось заснуть, он ворочался в полудрёме. Вскоре весь в поту он открыл глаза, разбуженный яркой луной. Уснув во второй раз, Самгтан вновь увидел кошмар. Ему чудилось, что диск луны, круглый как жёрнов, опускается сверху и давит на него, потом, засверкав, превращается в Ташивандена в образе духа-защитника. И тот, кто предал триста лет назад, шепнул тому, кто предавал триста лет спустя:
— Бить!
Множество ударов в тот же миг обрушились на него сзади. Один за другим, потом ещё и ещё… Во сне он пытался выбраться из тесного спального мешка, но с каждым ударом, наоборот, запутывался в нём всё сильнее. Самгтан, обычно такой весёлый и самонадеянный, во сне стонал и просил о помощи.
Из лунного света вышел Живой Будда и вырвал своего давнего друга из кошмарного сновидения. Он рассказал, что на этой поляне растут грибы. Нынче ночью роса особенно обильна, вот грибы и проросли во множестве. И одна кучка грибов пробилась как раз под спальным мешком Самгтана, они-то и вызвали кошмар.
Самгтан и Живой Будда присели на траву в надежде немного прийти в себя и перевести дух. И вскоре в тихом сиянии луны стал разливаться запах грибов, жаренных в молоке.