— Это что, — шепотом произнес Натси, — жмурик?
— Нет, это менестрель, прилегший отдохнуть после долгого плавания. — Тонбур глянул на него, как старший брат на малолетнего несмышленыша. — Конечно, это жмурик, дубина!
— Какой-то он странный. — Натси поставил ящик на песок и нервно почесал лысину. Не то, чтобы он видел много вынесенных на берег трупов, но с этим определенно было что-то не так. — И как его вынесло на берег, если сейчас не прилив?
Купец тем временем широко распростер руки и запрокинул голову.
— Небеса говорят, — почти что пропел он, — что мертвец на сделке — не к добру!
Натси едва удержался, чтобы не спросить купца, что будут говорить небеса насчет двух мертвецов на сделке.
— Бросьте, уважаемый, — Тонбур постарался смягчить тон, насколько мог, но его слова все равно прозвучали с отголоском угрозы. — Не будем же мы отказываться от сделки только потому, что какой-то бесхребетный парень не выдержал отказа девушки и утопился?
— Вода, первобытная стихия, Праматерь всего сущего — она послала нам знак! Видите: вода — это жизнь, а то, что мы видим — это смерть. Знаки никогда не обманывают! Если к ним не прислушиваться, можно прогневать небеса, и тогда…
— Слушайте, — перебил купца Тонбур, — у меня есть прекрасная мысль, как нам избавиться от этого дурного знака. Сейчас я спихну его обратно в воду, и пусть плывет к кому-нибудь другому, а?
— Нет, стойте! — Купец не на шутку распаниковался. — Нельзя трогать мертвецов, это еще более дурной знак! Небеса не простят…
— Да достал ты со своими небесами и знаками! — гаркнул Тонбур. — Вот, смотри, я подхожу к этому жмурику… — Напарник Натси решительно зашагал вперед и, зажав левой рукой нос, встал в полушаге от мертвеца. — Теперь поддеваю его носком сапога, легонько пихаю, и…
В этот момент мертвец распахнул глаза и невероятно быстрым движением ухватился руками за голенище сапога Тонбура.
У Натси отвисла челюсть.
— А-а-а! — завопил Тонбур, поняв, что произошло.
Он попытался выдернуть сапог из хватки синекожего утопленника, но добился лишь того, что плюхнулся задницей на песок, в то время как сапог остался в руках жмурика… Ну, того, кто еще пару секунд назад всем своим видом доказывал, что он жмурик.
— О, преблагие небеса! — Купец рухнул на колени и сложил ладони. — Вот он час, когда мертвые восстают из небытия, и грядет время Великой Расплаты за грехи наши… — Дальше купец перешел на свой родной язык, и Натси уже ничего не мог разобрать.
Впрочем, причитания купца явно интересовали его сейчас в меньшей степени, чем оживший мертвец.
Мертвец тем временем довольно быстро сумел подняться. Он был очень высок, полностью обнажен, а его синеватая кожа взбухла во многих местах. Курчавые волосы ниспадали у него чуть ли не до пояса. Однако самым странным, самым пугающим в облике недавнего мертвеца были глаза. Натси готов был дать руку на отсечение, что в них как будто пылают багрово-черные угольки.
Не обращая ни малейшего внимания ни на опешившего Тонбура, все еще сидящего с разинутым ртом у края лодки, ни на молящегося купца, синекожий гость двинулся вперед, вместе с отнятым у Тонбура сапогом, медленно и вразвалку. Натси в ужасе отшагнул назад и на всякий случай начертил в воздухе перечеркнутый круг, символ Тэса Единого. Натси очень надеялся, что после этого жеста гость из загробного мира если не исчезнет, как мираж, то хотя бы начнет корчиться в судорогах.
Синекожий гигант не повел и бровью.
— Натси… Натс… — Обычно низкий голос Тонбура превратился в жалобное блеянье. — Ты ч-чего встал, как вкопанный?.. Достань оружие, прикончи эту тварь! Только сапог мой не задень, это лирнейская кожа!
«Да пошел ты в жопу вместе со своим сапогом из лирнейской кожи», — хотел ответить Натси, но затем понял, что его язык словно прирос к нёбу.
Руки тоже отказывались подчиняться, хотя Натси, безусловно, понимал, что взведенный молниевый самострел или дубинка в его руках явно прибавят веса его авторитету. Поэтому он просто стоял и, трясясь, смотрел, как морской гость подходит к оставленному в шаге впереди ящику, хмурится и, присев, отбрасывает в сторону сапог, чтобы открыть крышку.
Натси понимал, что вот он — тот самый момент. Вытащить дубинку, долбануть ей этого синекожего, и дело с концом. Пусть потом отправляется обратно в морскую пучину, уж в этом они с Тонбуром ему помогут.
Однако все, что мог сделать Натси, это стоять и с выпученными глазами наблюдать за тем, как незнакомец, открыв крышку ящика, достает оттуда верхний пакет и рассматривает его с любопытством младенца. Увидев, что на пакете присутствует крохотный надрез, синекожий просунул в него давно не стриженный ноготь указательного пальца и в два счета распотрошил пакет. После такого перфоманса даже купец перестал бормотать и шевелиться — его глаза стали как два фарфоровых блюдца.