— Значит, я изменю этот гребаный порядок! — Чувство несправедливости начинает клокотать внутри меня угрожающей выплеснуться из вулкана лавой. Левой рукой я продолжаю приобнимать Элейн за плечо, а правой рублю по воздуху. — Это неправильно! Каждый должен иметь право сам распоряжаться своей судьбой, а не следовать чьим-то прихотям!
Я немного в шоке от того, что меня вынесло на подобную тираду. Для полного эффекта не хватает лишь рупора, броневика и толпы восторженных зрителей.
— При всем уважении, Грэй... ты же понимаешь, что это так не работает? — хмыкает Элейн. — Лидеры кланов, которым принадлежит реальная власть в Альянсе, никогда не допустят перемен.
— Никогда не говори никогда, — парирую я, хоть и понимаю, что Элейн права. По большей части, по крайней мере. — Скажи, Элейн, ты веришь в судьбу?
Элейн недоверчиво щурится.
— Ну... допустим.
— Тогда ты ведь понимаешь, что я — не случайный гость в вашем мире?
«Еще самому бы в это поверить, было бы вообще здорово».
— Да... Наверное.
— Значит, все возможно. Не сегодня и не через месяц, но я сделаю все возможное, чтобы искоренить эту несправедливость по отношению... к таким как ты. Обещаю.
— Мир никогда не станет идеальным. — Элейн вновь вздыхает и небрежно стряхивает из трубки прогоревший табак. — В нем всегда будет место беззаконию и несправедливости.
— Может и так. Но ведь все равно нужно хотя бы попытаться, разве нет?
Наконец, на лице Элейн проскальзывает улыбка. Немножко вымученная, и все же я доволен.
— Я с большим интересом буду наблюдать за твоими попытками, — говорит мне она, а затем хмурится. — Кстати... разве тебе не пора на сеанс?
— Сеанс?
Я приподнимаю глаза к вечереющему небу, вспоминая, на какой сеанс мне пора отправиться. Судя по каше в моей голове, на сеанс к психотерапевту — вот только вряд ли тут такие водятся. Кстати.. Может, если не смогу поступить на метафизика, открою свою клинику? «Лечебница доктора Зигмунда Грэя» — расскажу о том, какие у вас плохие родители, всего за пять тысяч рублей в переводе на местную валюту. Звучит как план.
— Сеанс одновременной игры. — Элейн возвращает меня из фантазий, где я открываю на подставные лица фирмы-однодневки и перевожу заработанные миллионы в офшоры. — В шахматы, — на всякий случай уточняет она.
Я мысленно хлопаю себя по лбу. Ну конечно. Сеанс одновременной игры, о котором я успешно забыл. Изначально Конфуций был категорически против того, чтобы я тратил свое время на партии в шахматы с местными, однако слава о моих талантах разлетелась по окрестностям так, что терроризировать просьбами начали и меня, и его. В итоге вчера вечером Конфуций согласился на компромисс: я сыграю со всеми желающими одновременно, на нескольких досках, чтобы и усложнить задачу себе, и удовлетворить любопытство многочисленных желающих воочию посмотреть на человека, сделавшего ничью с Минэтоко. Однако вчера мой мозг был в таком уставшем состоянии, что я напрочь забыл об этом.
— Так. Я, похоже, полетел. — Я дружески хлопаю Элейн по плечу и, развернувшись, начинаю бежать в сторону крепости.
— Успехов, лорд Грэй, — доносится мне в спину.
Уже подбегая к крепости, я вижу, что все всполошились не на шутку моим отсутствием. Из-за этого я чувствую себя немного неловко — обычно я стараюсь не забывать о том, что что-то кому-то пообещал. Возможно, мне все-таки стоит взять перед скорым отъездом денек-другой отдыха, чтобы немного разгрузить мозг. Хотя... кого я обманываю? Если Конфуций прав, и большинство абитуриентов целенаправленно занимаются математикой с детства, шансов у меня не то, чтобы много, так что на счету не просто каждый день, но и каждый час тренировок.
— Лорд Грэй. — В главном холле меня встречает миледи Кьяльми — полнотелая женщина, по совместительству мать Лиары. — Мы все переволновались. Гости собрались в Пиршественном Зале и ожидают вас. С вами все в порядке?
— Что? А, да. Просто немного... заблудился в лесу.
— Наш лес — очень красивое и уютное место. — Кьяльми, одетая в пурпурно-синее платье, зачем-то берет меня под локоть и начинает подниматься со мной по лестнице. — В молодости я так любила гулять среди деревьев, слушать пение птиц и наблюдать за тем, как блики солнца играют на кроне и листьях деревьев... Ах, где мои безвозвратно утерянные годы!