Любопытно сравнить такую холостяцкую позицию с позицией того, кто вступает в брак не отдавая своего сердца другому и кто считает свою жену продолжением себя самого. Ведь подобный брак не содержит в себе ничего такого, что противоречило бы идеалу холостяка. В нем отсутствует жертвенность, душевная преданность, проистекающая из любви зависимость. И все же наш холостяк предпочтет домохозяйку и случайные любовные связи, поскольку ему чужды даже формальные обязательства, накладываемые браком и тогда, когда солидарность с супругой имеет характер не любви, а просто расширенного «я». Формальные обязанности, права супруги на него - уже это слишком обременительно для его идеала независимости. Человек, который видит в супруге только продолжение собственного «я», должен быть довольно примитивен и груб, что не обязательно является чертой характера вечного холостяка. Последний может быть слишком добр, тонок, глубок, чтобы считать достойной целью такой брак, в котором другой человек является своего рода собственностью. Этим объясняется, почему такой тип холостяка пугается брака в любой его форме.
Очевидно, и такая позиция не является нравственно безразличной. Она не является нравственно нейтральной подобно увлечению спортом. Хотя и невозможно усмотреть что-то негативное в том, что человек считает себя неприспособленным к браку, что в нем отсутствует орган для супружеской любви, тем не менее такая позиция, когда и при имеющей место глубокой симпатии и душевной способности к супружеской любви человек отказывается от последней и прежде всего от вытекающего из нее брака, чтобы тем самым сохранить свои холостяцкие привычки, представляет собой нечто несомненно нравственно ущербное, как и другие вышеупомянутые внутренние препятствия.
Ситуации, в которых принятие любви и ответная любовь нравственно «предписаны»
Теперь возникает вопрос: можем ли мы на основании нравственной недостойности мотивов, из-за которых человек отказывается от глубокой любви, говорить о нравственной обязанности отдаться этой глубокой любви, если она объективно предложена человеку.
До сих пор мы в основном говорили о любви между друзьями и супружеской любви, но мы сказали, что аналогичным образом это касается и всех остальных случаев любви, когда человек действительно отдает свое сердце, к какой бы категории ни относилась данная любовь.
Могут возразить: проблема обязанности любить в родительской любви и в любви детей к родителям совершенно иная - и даже в любви между братьями и сестрами она иная, чем в дружеской или супружеской любви. Поскольку в этих видах любви речь идет о ситуации, когда связь с другим человеком вначале возникает не в результате любви, а вследствие предшествующего объективного положения вещей, то наш вопрос не может быть здесь поставлен. - Это без сомнения верно, но это совершенно не противоречит тому факту, что и в данных категориях любви человек может противодействовать любви, в которой ему пришлось бы отдать свое сердце, и что также и здесь возникает вопрос, не является ли нравственно обязательным не отказываться от такой любви.
Конечно, ситуация, имеющая место в дружеской и супружеской любви, когда другой человек становится моим другом или возлюбленным только потому, что я уступаю этой любви, не существует в других видах любви. Ребенок - это ребенок родителей, любят они его или нет, - и не только объективно, но и в их сознании. Родители - это родители для ребенка, брат или сестра - это брат или сестра для человека независимо от любви. Отношение общности конституируется здесь не в результате любви. Оно обусловлено объективными факторами, так что человек открывает для себя его существование, предстает перед нами ab ovo как связанный с нами такими отношениями и как таковой претендует на нашу любовь. Поэтому, по всей видимости, вопрос о том, обязаны ли мы любить наших родителей, детей, братьев и сестер, равнозначен вопросу: обязан ли человек любить своего друга, невесту или супругу. Но это не тот вопрос, который интересует нас здесь. Мы уже упоминали о том, что этот вопрос будет рассматриваться в связи с ролью верности в любви. Мы же здесь спрашиваем: существует ли обязанность уступить любви, когда нам предложена подобная любовь, предложена в том смысле, что мы встречаем человека, красота которого задела наше сердце и которого мы могли бы полюбить. В случае любви между полами это такой момент, когда еще не существует отношения общности с другим человеком, т.е. это вопрос о том, будет ли он помолвлен со мной, вступит ли со мной в брак. Более того, это тот момент, когда я получаю первое «приглашение» к любви. То же самое касается любви между друзьями. Можно ли этот вопрос ставить в отношении родительской любви, любви ребенка к своим родителям или любви между братьями и сестрами, когда другой человек уже обладает этим статусом независимо от моей любви?