Выбрать главу

Молодой купец, покинувший своего отца, сжалившись над непогребенным мертвецом, выкупает его на отцовские деньги некоего иудея-ростовщика дабы, предать земле. Отметим, что в православной традиции "купцом" именуется именно мистик ищущий стяжания Святого Духа. "И тако познаеши незаходимый мрак, и будеши великий купец", — говорится, в частности, в Каноне св. Андрея Критского. Сделав это, он вынужден удалиться в странствие в поисках средств, которые потом должен вернуть своему отцу. Он попадает на границу леса (ср. с началом "Divina Comedia" Данте), где встречается ему "человек вельми велик, в руках держит клещи железные". "Человек" этот проводит его через лес прямой дорогой, сопряженной с опасностями "впасть в разбойницы" (аналогично как воздушным мытарствам, так и Элевзинским топям) в некое царство. Купцу выдвигаются два условия: тот во всем слушается своего провожатого, а провожатый не отступает от него ни на шаг. Царь отдает купцу в жены свою дочь — известно, что все предыдущие женихи погибали — при этом совершается полное таинство бракосочетания (обряд которого начинается, как известно, словами "Благословенно Царство"). После обряда слуга с клещами оказывается в спальне новобрачных, что вначале смущает невесту, но затем она принимает это как неизбежность. Оказывается, что во чреве у нее живет змей, который и убивал всех ранее сватавшихся к ней женихов. Совершенно очевидно, что речь идет о древнем змие, принимающем оккультно-эзотерический образ Кундалини[1011]. Купец охвачен ужасом, но слуга расчленяет змия клещами и убивает его, после чего муж владеет своей женой "по закону". Узнав о том, что супруги живы, царь одаривает молодых, и они отправляются в путь. Однако по дороге происходит сцена, которую мы не будем излагать, но приведем здесь полностью:

"Потом приехаша к тому месту, где у него напелся, слуга же стал говорить: "Господине, а теперя от тебя иду даси мне ряжено". Купец же дади ему и разделиша возы пополам. Слуга же рече: "Да не обидно ли мне будет? Ты владеешь царевною, а мне что?" Он же вопроси его: "Да кака нам ея делити? Возьми ты все триста подвод, а ея не замай у меня!" Он же ему отвеша: "Тебе обидно будет. Ты ея разруби пополам!" Купец же заплака: "Возьми ея один к себе, а не замай ее". Она же паде на землю, аки мертва. И выскочиша из нея, иза уст, змеиное гнездо, в нем же змеенков семьдесят, аки черви колышуща. Слуга же подняв ее и перекрести и даде ему живу: "И поди ты живи с нею без опасения, а то бы она тебя съела от сих змеев. И возьми все подводы себе и мое наемное". И рече: "Знаеши ли ты меня?" Купец же рече: "Воистину, не знаю". Он же ему поведал: "Аз есмь Ангел Божий. Послал меня Господь Бог к тебе, за добродетель твою царство даровати, что ты у жидовина мертвое тело скупил и похаронил, и за то тебе царство и богатство". И пусти их, а сам невидим бысть".

Заметим, что в слове "похаронил" звучит имя перевозчика душ Харона, но это к слову.

Таким образом, полностью совершить брачное единство можно только победив внутри жены "древнего змия", что невозможно сделать без водительства Ангельских сил. Второй аспект — "царство" приобретается только принесением жертвы — в данном случае жены, что в известном смысле повторяет жертвоприношения Авраама. Но в данном контексте "царство" есть подлинное соединение любящих как по эту, так и по ту сторону бытия, единый ангельско-человеческий, духовно-физический эрос. Кстати, вполне возможно и "алхимическое" толкование повести как стадий "Великого Делания". Так, стадия от выкупа трупа через прохождение сквозь лес есть и "работа в черном", nigredo; стадия от венчания с царской дочерью до ее воскресения — "работа в белом", albedo, обретение царства — "работа в красном", rubedo. Эта "Повесть" может вполне быть названной православным прочтением знаменитой "Химической свадьбы".

Нам осталось обрисовать те аспекты "метафизики пола", которые связаны с глубинными сторонами того, что обычно именуют проблемой "Восток-Запад", но на самом деле следовало бы именовать несколько иначе.

Архетипические стороны метафизики пола ("боги и богини") описаны Эволой достаточно подробно, и нет нужды повторять им сказанное. Не будет преувеличением сказать, что метафизика пола (и даже точнее, самого полового акта, как бы это кого-то ни шокировало) есть "темный корень" любой цивилизации, и не случайно традиционные культуры всегда стремились регламентировать эту сторону жизни, рассматривая как "извращение" то, что посягает на основы этой культуры и даже на ее "государственно-политический менталитет"[1012]. Культура есть культ, что было развернуто показано о. Павлом Флоренским, но, хотим мы того или нет, в любом культе, прямо или аскетически отсекаемо, присутствует пол.

вернуться

1011

Н. Козлов толкует этого "змия" и его "детей" как "подмененный царский род", овладевший царской дочерью, и связывает его с незаконным владельцем мертвого тела, выводя проблематику на метаполитический и эсхатологический уровень, что никак не противоречит выделяемому нами аспекту и естественно связано с полисемантичностью любого мистического текста.

вернуться

1012

Несмотря на крайнюю нехудожественность и грубую профаничность, известные книги Г. Климова, например, отражают специфическую реакцию русско-советского менталитета на некоторые также специфические "сексуально-социальные" проявления в русско-советской же среде и потому представляют определенный интерес.